Тайная история Марии Магдалины

Однако, невзирая на все трудности, к наступлению осенних дождей мы устроились в нашем новом доме не так уж плохо. Со временем город и его окрестности нравились мне все больше, я стала ловить себя на том, что даже его храмы и статуи уже не столько пугают меня, сколько привлекают своей красотой. Проходя мимо них, я уже не отворачивалась и не спешила прочь. Хуже того, я подавляла в себе желание заглянуть внутрь, в светлые, просторные залы, так непохожие на наш скрытый за плотными завесами темный альков Святая Святых.

Здесь, среди иноверцев, наша община поневоле сплотилась еще теснее. Каждый вечер мы проводили собрания у кого-нибудь дома, и постепенно это место само становилось для нас домом. Хотя возможно, было избрано для нас лишь в качестве кратковременного пристанища.

— В нашей истории, — сказал как-то Симеон, — бывали случаи, когда краткое посещение оборачивалось многолетним поселением. Иаков отправился в Египет для покупки зерна, а его потомки оставались там четыреста пет. Возможно, в конце концов такова и наша судьба — на многие поколения осесть среди этих греков и пожирателей свинины.

Оставалось лишь полагаться на волю Бога, а Он, как мы знали, умел удивлять.

— Уже сказано было, что мы должны ждать, — повторила я. — Помните, как, пребывая в пустыне, израильтяне дожидались, когда над Скинией по воле Господа поднимутся облако и огненный столп? Вот и мы проходим такое же испытание.

В том, что это испытание у меня сомнений не было. Дождемся мы наставления или возьмем свою судьбу в собственные руки? Воссоединимся и сольемся с синагогой или впадем в язычество, поддавшись влиянию окружавших нас греков? То было действительно суровое испытание для всех. А для меня лично предназначалось еще одно, особенное. Испытание манящей красотой храмов и статуй. Красотой идолов.

Некоторые из нас занимались сбором повествований и преданий об Иисусе, находя где только можно дополнительные сведения, чтобы передавать их людям, алчущим познания. Иные надеялись составить полный, исчерпывающий список его деяний и речений с тем, чтобы практически весь опыт первых учеников стал доступен вновь обращенным. Такие сборники составлялись не единожды, но ни один из них не стал полным.

Кроме того, мы разработали специальный подготовительный курс для тех, кого называли «катехуменами», или «оглашенными». Прежде чем стать полноправными членами общины, они должны были ознакомиться с вехами жизни Иисуса, его учением, заветом, данным им нам, узнать о его мученической смерти, воскресении, преображении и вознесении. Кроме того, мы утвердили крестильное изречение, которое теперь произносилось над каждым, по завершении водного крещения: «Все вы, во Христе крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже ни иудея, ни язычника; нет ни раба, ни свободного; нет ни мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе».[85]

С этими словами мы сопровождали мокрого новоокрещеного брата или сестру в трапезную для участия в общей вечере, с великой радостью празднуя их вступление в общину. Кто-то из христиан брал новичка под свою опеку, наставлял и напутствовал его, что особенно требовалось в первые месяцы новой жизни, и становился для него наподобие кровного родственника.

Не скрою, некоторые считали, что мы разводим излишние формальности, не соответствующие духу веры, что для истинного христианина важны не ритуалы и церемонии, а веление сердца, и стать им может всякий, публично признавший Христа Господом. Но постепенно наши скромные требования стали общепринятыми.

Что более всего поражало в те дни — как Иисус притягивал к себе людей. Ведь обращение совершалось усилиями его неумелых, далеких от совершенства последователей, по прошествии долгого времени и, самое главное, без его телесного присутствия.

Доходили до Пеллы и вести о римлянах и Иерусалиме. Повстанцы в городе неожиданно сумели добиться успеха, столь значительного, что это дало им возможность заявить, будто сам Бог помогает им, как это бывало в далеком прошлом. Они заняли большую часть города, а когда Галл, наместник Сирии, по приказу Нерона выступил на юг, чтобы очистить Иерусалим от бунтовщиков, напали на его войско на марше и разгромили. В этом бою полег весь римский арьергард, более четырехсот воинов. Таким образом, первое столкновение завершилось победой зилотов, казавшейся чудом и тем более подтверждавшей толки о Божественном вмешательстве. Повстанцы создавали в Иерусалиме и округах свои органы власти, изгоняя ненавистных захватчиков.

Но, увы, это оказалась не окончательная победа, как та, которую одержал Моисей над фараоном, а лишь начало настоящей войны. Римляне были властителями мира, и поражение в одной или двух стычках для них ничего не значило.