Тайная история мира

Свидетель этой странной серии событий стоял на берегу реки Оке и вдруг увидел, как какой-то человек упал в воду. На помощь утопающему бросился дервиш, но тот потянул его за собой, и дервиш сам оказался в таком же положении. И вдруг словно ниоткуда появился другой человек в мерцающем и светящемся зеленом одеянии, который тоже бросился в воду.

В этот момент события начали принимать по-настоящему странный оборот. Когда зеленый человек показался на поверхности, он волшебным образом превратился в бревно. Другие двое мужчин сумели забраться на это бревно и подплыть на нем к берегу. Оказавшись на суше, они поспешили удалиться в безопасное место.

Но свидетеля больше интересовало, что случилось с бревном, и он направился следом за ним вниз по течению.

В конечном итоге бревно прибило к берегу. Наблюдая за бревном из-за куста, свидетель с изумлением увидел, как оно снова превратилось в человека в зеленом одеянии. Человек выбрался на берег весь промокший, но затем в одно мгновение снова оказался сухим.

Выйдя из-за куста, свидетель этого чуда почувствовал себя обязанным броситься на землю пред таинственной фигурой. «Должно быть, вы Зеленый, Учитель Святых, — сказал он. — Благословите меня, ибо я дожил до этого дня». Он боялся прикоснуться к одежде незнакомца, поскольку видел теперь, что она соткана из зеленого пламени.

«Ты видел слишком много, — ответил Зеленый. — Ты должен понимать, что я из другого мира. Без их ведома я защищаю тех, кому еще предстоит сослужить службу».

Когда человек оторвал глаза от земли, Зеленый уже исчез, оставив после себя лишь звук порывистого ветра.

Более молодой современник Шекспира, Роберт Бартон, написал в «Анатомии меланхолии»: «Только всеведущие, только мудрые члены братства Розового Креста называют своим главой Илию Артифлекса, их божественного наставника». Затем Бартон пишет о нем, что он «возобновил все искусства и науки, реформировал мир и живет теперь» (курсив мой. — Д. Я).

Как мы уже видели, в эзотерической традиции принято считать, что Илия переродился в виде Иоанна Крестителя. Его возвращение было предсказано не только в последних строках Ветхого Завета, но и посвященным пророком Иоахимом, который оказал значительное влияние на розенкрейцерское понимание истории. Иоахим предсказал, что Илия придет подготовить путь для третьей эпохи. Неужели члены тайных обществ XVI и XVII веков верили в то, что он переродился в их время и теперь защищает и наставляет тех, кто ему служит?

В главе 13 мы рассмотрели волнующие истории Илии и его преемника Елисея. Теперь пришло время сказать о том, что в тайной истории эти отрывки из Ветхого Завета не рассматриваются как описания двух различных людей. Скорее Илия, будучи высокоразвитым духовным существом, мог по собственному желанию не только присоединять и отсоединять собственную душу от телесной оболочки, но также собирать частицы своего духа и распространять их сразу среди нескольких людей.

Точно так же, как птицы, летящие в стае, одновременно совершают поворот, словно направляемые одной мыслью, несколько людей могут двигаться синхронно под руководством одного духа. За внешним блеском елизаветинской Англии мы должны различить притаившийся в тени суровый облик Зеленого, духовного наставника суфиев и архитектора современной эпохи, который говорил через умы Марло, Шекспира, Бэкона, Донна и Сервантеса.

В заключительной главе мы рассмотрим цель миссии Илии, а пока что будет уместно вспомнить о том, какую значительную роль сыграла Аравия, давшая импульс развития не только литературе, но и науке. При дворе Гару-на-аль-Рашида, и позднее среди арабского населения, наука быстро продвигалась вперед, особенно в таких областях, как математика, физика и астрономия. Существует глубокая мистическая связь между арабским народом и Англией, поскольку великий арабский дух научных исследований возродился и жил в Фрэнсисе Бэконе, личности наиболее близко связанной с Шекспиром в оккультной литературе. И, как свидетельствует история науки, именно Бэкон стал инициатором великой научной революции, которая так много сделала для формирования современного мира.

По мере открытия и освещения внутреннего космоса то же самое происходило с материальным космосом. Если Шекспир открыл мир, наполненный не характерными типажами, как это бывало раньше, а беспокойной толпой полностью осознающих себя личностей, пропитанных страстями и воспламененных идеями, то Бэкон открыл мир, наполненный мелочами, искрящийся мир бесконечно разнообразных, строго определенных объектов.

Эти параллельные миры расширяются и становятся зеркальными отражениями друг друга. Внутренний и внешний миры, которые ранее казались темными и беспорядочно переплетенными, теперь были четко разделены.

Мир Шекспира — это мир человеческих ценностей, где при любых обстоятельствах человеческое счастье и судьбы людей стоят на первом месте. Мир Бэкона — это такой мир, из которого человеческие ценности были изъяты.