Тайная история сталинских преступлений

– Я из-за него поседел! – жаловался как-то Паукер своему заместителю Во-ловичу. – Это большое несчастье – иметь такого сына!

– А я и не знал, что у тебя есть сын, – сказал я, удивлённый его словами.

– Да нет, я говорю о старшем сыне хозяина, – пояснил он. – За ним по пятам ходят четверо агентов, но это нисколько не помогает. Кончится тем, что хозя-ин велит его посадить!

Паукер говорил о Якове Джугашвили, сыне Сталина от первого брака. Ста-лин ненавидел сына, тот платил ему тем же.

Выполняя самые деликатные сталинские поручения, Паукер постепенно стал едва ли не членом его семьи. Правда, Надежда Аллилуева относилась к нему холодно и сдержанно. Зато дети Сталина, Василий и Светлана, души в нём не чаяли.

В 1932 или 1933 году произошел небольшой инцидент, в результате кото-рого открылось тайное сталинское пристрастие и в то же время особо деликат-ный характер некоторых поручений, исполняемых Паукером. Дело было так. В Москву приехал из Праги чехословацкий резидент НКВД Смирнов (Глин-ский). Выслушав его служебный доклад, Слуцкий попросил его зайти к Пауке-ру, у которого имеется какое-то поручение, связанное с Чехословакией. Пау-кер предупредил Смирнова, что разговор должен остаться строго между ними. Он буквально ошарашил своего собеседника, вынув из сейфа и раскрыв перед ним альбом порнографических рисунков. Видя изумление Смирнова, Паукер сказал, что эти рисунки выполнены известным дореволюционным художни-ком С. У русских эмигрантов, проживающих в Чехословакии, должны найтись другие рисунки подобного рода, выполненные тем же художником. Необхо-димо скупить по возможности все такие произведения С., но обязательно через посредников и таким образом, чтобы никто не смог догадаться, что они пред-назначаются для советского посольства. "Денег на это не жалейте", – добавил Паукер.

Смирнов, выросший в семье ссыльных революционеров, вступивший в партию ещё в царское время, был неприятно поражён тем, что Паукер позво-ляет себе обращаться к нему с таким заданием, и отказался его выполнять. Крайне возмущенный, он рассказал об этом эпизоде нескольким друзьям. Од-нако Слуцкий быстро погасил его негодование, предупредив ещё раз, чтобы Смирнов держал язык за зубами: рисунки приобретаются для самого хозяина! В тот же день Смирнов был вызван к заместителю наркома внутренних дел Агранову, который с нажимом повторил тот же совет. Значительно позднее старый приятель Ягоды Александр Шанин, чьим заместителем я был назначен в 1936 году, рассказал мне, что Паукер скупает для Сталина подобные произ-ведения во многих странах Запада и Востока.

За верную службу Сталин щедро вознаграждал своего незаменимого по-мощника. Он подарил ему две машины – лимузин "кадиллак" и открытый "линкольн" – и наградил его целыми шестью орденами, в том числе орденом Ленина. Но существование Паукера трудно было назвать счастливым. Он час-то плакался друзьям, что у него нет личной жизни, и вообще он никогда не располагает собой. Что верно, то верно. Когда бы он ни понадобился Сталину – а это могло случиться в любое время суток – он должен был оказаться на месте или во всяком случае где-то поблизости. Что бы ни происходило в Москве – железнодорожная катастрофа или пожар, внезапная смерть члена правительст-ва или оползень при прокладке туннеля метро – люди Паукера должны были первыми прибыть на место происшествия, а от самого Паукера требовалось немедленно и точно со всеми подробностями доложить Сталину, что случи-лось.

Однако жизнь, которую вёл Паукер, имела, на его взгляд, и светлые сторо-ны. Существовали удовольствия, которые только он мог позволить себе. Так, у него было особое пристрастие к военной форме, забавлявшее его приятелей и вызывающее немало насмешек. Во время военных парадов на Красной площа-ди Паукер выглядел опереточным персонажем. Затянутый в корсет, скрывав-ший его круглое брюшко, он стоял на ступеньках мавзолея в ядовито-синих галифе и сияющих сапогах из лакированной кожи, наподобие тех, какие в цар-ское время носили полицейские.

Когда же разряженный Паукер катил по Москве в своём открытом автомо-биле, беспрерывно сигналя особым клаксоном, милиционеры перекрывали движение и застывали навытяжку. Виновник переполоха, преисполненный сознанием важности своей персоны, пытался придать своей незначительной физиономии суровое выражение и грозно таращил глаза.

Ещё одной слабостью Паукера был театр. Когда удавалось выкроить сво-бодный часок, он появлялся в своей персональной ложе в оперном театре, а в антракте проходил за кулисы, встречаемый аплодисментами актеров. Должно быть, только в такие минуты Паукеру могло прийти в голову, каким в сущно-сти фантастичным оказался его жизненный путь – от незаметного парикмахера будапештской оперетты до высокопоставленного сталинского сановника, чьей благосклонности домогаются все московские театральные знаменитости.