Тайная хронология и психофизика русского народа

Русским волхвам-хранителям, которые внимательно следили за событиями на Западе, после похода Наполеона в Египет стало ясно, что ставленник Тьмы, подстрекаемый своими хозяевами, в скором будущем устремится на Русь. А если его постигнет неудача, как и его царственного предшественника Александра Великого, он следом отправится в Индию. Позднее стало известно, что у Бонапарта имелся план завоевания Индии — всё опять повторилось. Но, к сожалению, российское правительство не догадывалось об этом. Государство стояло на краю пропасти, а его элита занималась чем угодно, только не подготовкой к будущей кампании. Волхвы знали: чтобы победить в будущей войне, надо поднять дух народа и, прежде всего, дух среднего и высшего командного состава армии, показать офицерам и дворянам, каким должен быть русский князь, патриот и полководец. Ведь не секрет; в то время многие русские дворяне с восхищением смотрели на Запад, вместо русского языка творили на французском и были далеки от родного народа. Вот и появилось «Слово о полку Игореве» в столичных офицерских кругах в тот противоречивый и трудный для России период времени. Мусин-Пушкин демонстрировал поэму своим друзьям на офицерских собраниях в Москве и Петербурге, её первые переводы расходились по любителям русской старины, а от них проникали в низы. Есть сведения, что с поэмой «Слово о полку Игореве» был знаком и Раевский, и Тормасов, и Кутузов, и даже сам император Александр I. Кто знает, может как раз строки этой великой поэмы и вдохновили русского императора на отчаянную бескомпромиссную борьбу с «европейским выскочкой». То, что поэма «Слово о полку Игореве» давала силы в отечественной войне 1812 года многим тысячам русских, бесспорно. Хочется открыть и ещё маленькую тайну поэмы. А тайна вот в чём. Мусин-Пушкин получил не подлинник «Слова», и он знал об этом, это была отлично сработанная копия. Вот почему русский подвижник во время своей эвакуации из Москвы и оставил его в доме. Не надо винить Мусина-Пушкина в халатности, он это сделал, безусловно, намеренно. Если бы открылось, что рукопись не подлинная, то так называемые «научные круги» могли тут же заявить, что вся поэма — бессовестная подделка. Русский дворянин был человеком посвящённым, и своё дело, используя стечение обстоятельств, выполнил блестяще.