Тайная книга Данте

Они медленно брели к реке. Бродячий поэт хотел отплатить Джованни за заботу, и вызвался быть его проводником. Сначала они направились за мост, к замку Альтафронте,[52] затем миновали Сан-Пьетро Скераджо[53] и оказались на площади. В самом ее центре красовался новый дворец приоров. Центр города действительно производил сильное впечатление: все улицы были вымощены камнем, всюду возвышались великолепные церкви, башни, дома, прекрасные арки казались плетеными кружевами. Путники прошли мимо старого дома Данте, что в Сан-Мартиро, сразу перед Каштановой башней. Потом они осмотрели церкви Святого Иоанна и Святой Репараты — ее как раз собирались расширять и уже устанавливали леса. Здесь они расстались. Поэт отправился по направлению к Орто-деи-Серви, а Джованни решил взглянуть на церковь Санта-Мария Новелла, а затем вернуться в гостиницу, что была у церкви Всех Святых.

Он понимал, что Флоренция — родной город Данте, тот самый, который породил великого поэта, а затем изгнал его. В этом городе находился монетный двор всей Европы, на нем держался весь мир. Джованни требовалось время, чтобы все обдумать, взвесить все факты и попробовать решить многочисленные загадки, которые не давали ему покоя, найти какое-то объяснение всему, что с ним произошло. Сначала это путешествие, в котором, как оказалось, не было ни малейшего смысла, затем эта нежданная встреча с Бонтурой… И много что еще: муж Беатриче, дом Данте, та самая церковь, у которой поэт с замиранием сердца ловил взгляды своей возлюбленной, хотя прекрасно знал, что она обещана другому. Будь то не Данте, а кто-то другой, он бы не стал так долго мучиться — забыл бы ее, и все. Или решил бы, что в жизни у мужчины есть масса возможностей, и все они более или менее равны, так что осуществление любой из них — всего лишь прихоть судьбы, изменить которую мы не в силах. И если одна из таких возможностей ускользнула, нужно отдаться в руки заботливого времени, которое сотрет из памяти несбывшуюся мечту и вместо одной преподнесет тебе сотни других. Ведь что такое любовь к женщине — не больше чем зов плоти, так что забыть ее — дело нетрудное.

Но его отец думал иначе. Тем, кто верил в то, что миром правит случай, он приготовил местечко в аду. Данте верил, что любовь и есть та сила, что движет Вселенной и всем, что в ней существует, что именно она приводит в движение звезды и планеты. Вся человеческая история пронизана любовью, и это не случайно. Думая так, Джованни вдруг вспомнил о Джентукке. Кто знает, не забыла ли она его… Он вдруг вспомнил, как потерялся в лесу по дороге в Равенну, и ему показалось, что он до сих пор блуждает по диким зарослям.

Тем временем взору Бернара и Даниеля открылся прекрасный вид на холмы Греции. Им представилось, что Керкира кокетливо прихорашивается перед тем, как показаться Посейдону, который заснул у ее ног. Копну ее зеленых волос расчесывал легкий бриз: красавица хотела предстать в последних лучах летнего солнца во всем великолепии. Солнце было повсюду: оно отражалось в море, и от каждого отражения разлетались яркие радостные искры.

Бернар вышел на палубу, сердце его было полно тревоги. Совсем скоро он получит ответы на вопросы, которые накопились за долгие годы. Он был уверен в том, что Даниель знает о Храме и о загадочных стихах гораздо больше, чем хочет показать. Ведь когда-то Дан был так близок к магистрам ордена, он просто не мог не знать о тайне; и все же Бернару никак не удавалось склонить его к разговору на эту тему, скорее, даже наоборот: едва заслышав о Храме, Даниель еще больше замыкался в себе. Такое молчание являлось неопровержимым доказательством того, что Дан что-то знает, и Бернар все больше убеждался в том, что его товарищ является хранителем секрета ордена и не должен открывать его никому, даже под страхом смерти. Подозрения крепли день ото дня: заводя разговор о тайне тамплиеров, несколько раз Бернар уже и сам был близок к тому, чтобы раскрыть свои карты, но в последний миг какая-то неведомая сила удерживала его от подобных откровений. Тогда он перешел на разговоры о Данте, желая посмотреть, как отреагирует Даниель; однако бывший рыцарь прерывал подобные разговоры, замыкался в многозначительном молчании или заводил речь о другом.

И вот сегодня, когда Бернар в очередной раз предпринял попытку разговорить Даниеля, ему вдруг показалось, что он увидел во взгляде собеседника какой-то проблеск, какое-то тайное переживание: не было ли это страхом невзначай выдать чужую тайну? «Как же намекнуть ему о том, что я и так все знаю, что он может довериться мне как старому другу?» — подумал Бернар. И тогда он решился и прочел первые строки послания, которые ему удалось расшифровать:

Ты прячешься в одном, обнят двумя,
Которых ты несешь, и их крылами.
Ты отдыхал на Кипре или в Тире;
Теперь — в пещерах диких, потайных.