Тайная книга Данте

Кто знает, быть может, поэт зашифровал в строках поэмы указание на то, как найти последние песни? Он склонился над рукописью и погрузился в чтение рассказа о встрече поэта с крестоносцем Каччагвидо, как вдруг краем глаза уловил какое-то движение, словно чья-то тень мелькнула во дворе и украдкой метнулась в спальню с черного хода. Он поднялся и, стараясь двигаться как можно тише, медленно обнажил меч. Затем осторожно приподнял занавес над проходом в спальню. Затаив дыхание, он заглянул в комнату и увидел человека в черных одеждах, коротко стриженного и довольно крепкого. На вид ему было лет пятьдесят, но силой он не уступил бы тридцатилетнему, ведь чтобы пробраться в дом, ему пришлось перелезть через садовую ограду, а это была довольно высокая каменная стена. Он стоял у кровати, спиной к проходу, и пристально разглядывал странную композицию над простой кроватью поэта. Джованни стал тихонько приближаться, и, когда незнакомец наконец-то почувствовал его присутствие, он был уже на расстоянии вытянутого меча. Незнакомец резко обернулся, но Джованни тут же выхватил меч и точным и быстрым движением нацелил его в горло противника, так что острие оказалось точно меж двух серебряных цепочек, что украшали шею незваного гостя, обрамляя тугой воротник его плаща. И тому ничего не оставалось, как изумленно поднять руки и сдаться.

— Кто вы? — спросил незнакомец Джованни, ничем не выдавая волнения.

— С каких это пор, — ответил Джованни, — воры требуют объяснений у хозяев дома?

Рванувшись вбок, незнакомец попытался проворно увильнуть от оружия противника, одновременно прикрываясь от острого клинка ладонью. Но Джованни был готов к такому повороту событий, он проткнул воротник незнакомца острием меча и быстро притянул его к себе. Противник потерял равновесие и упал к его ногам. Свободной рукой Джованни схватил цепь, что висела у того на груди, так что если бы незнакомец вдруг вздумал дернуться, то тут же задохнулся бы. Вдруг Джованни заметил на одной из цепочек серебряный медальон с изображением двух всадников на одной лошади. То был символ всадника, единого в двух ипостасях, монаха и воина, солдата воинства Христова, знак тамплиеров.

— Итак, теперь я вас спрашиваю, кто вы такой?

V

Рыцарь заговорил, и речь его напоминала поток, внезапно прорвавший плотину. Он даже не потрудился подняться на ноги, а остался сидеть на полу, облокотившись на кровать. Его слова полились подобно Арно, когда эта спокойная река выходит из берегов в окрестностях Пизы.

— Мое имя Бернар, как и того святого, что благословил священное воинство.[12] Сам я француз, но поскольку был рожден от греховной связи, отец, в знак искупления, отвез меня в Святую землю, и я прожил там с двух лет до двадцати одного года. Мать моя осталась во Франции, вскоре после нашего отъезда она скончалась, — это все, что мне известно о ней. Я вырос в городе Акра в доме отца, детство мое пришлось на годы перемирия. Но вскоре с востока потянуло войной, поэтому подростком меня готовили к тому, что если мне суждено погибнуть в борьбе со злом, то я непременно попаду в рай. Я был рожден рыцарем Храма и воспитан в ненависти к неверным. Сын грешника, праведной жизнью я хотел искупить грех своего рождения. Теперь все кончено: орден пал, сначала в Иерусалиме, а потом и в Европе, и вот я здесь, чтобы найти последние песни Рая, ибо в поэме Данте сокрыта карта нового Храма; эту тайну доверил в минуту смерти Великий магистр ордена Гийом де Боже Жерару Монреальскому.

— Так, значит, у вас заведено забираться тайком в чужой дом, чтобы взять то, что вам не принадлежит? И все потому, что вы привыкли ненавидеть неверных?