Тайная книга Данте

— Итальянцы? На одном языке? — произнес Мопс так, словно речь шла о чем-то совершенно невероятном.

Тут к ним присоединился еще один прохожий, назовем его жителем Асколи, чтобы не повторять имя Чекко, ибо именно так его и звали.[43] Как оказалось, ему тоже было что сказать о Комедии Данте, но не о форме, а о содержании.

— Хуже всего в этой Комедии то, — начал он, — что Данте не поучает народ, а преподносит ему фальшивые теории. Ведь он не цитирует ни аль-Кабиция, ни Сакробоско.[44] Данте — это псевдопророк, он проповедует ложь. Достаточно и того, что живой человек, пока у него есть тело, никак не может пройти сквозь хрустальные сферы, так как же Данте это удалось? Но неграмотный народ может поверить ему, и тогда это спровоцирует зарождение куда более опасных заблуждений.

— Опасных? И для кого же? — спросил Бруно.

— И потом, если говорить кратко, — продолжал Чекко д'Асколи, — та астрология, которую практикует этот несравненный обманщик, с какой стороны ни посмотри, держится на одном только честном слове. Хотите, проверим? Проще простого: как начинается его поэма? Земную жизнь пройдя до половины? Но если тридцать пять — это половина, то, исходя из этого, Данте должен был умереть в возрасте семидесяти лет. А принимая во внимание, что умер он в пятьдесят шесть, вам придется согласиться, что он не смог предвидеть даже дату собственной смерти. И вам кажется, что такому астрологу можно верить?

— Но он ведь не астролог, а поэт, — возразил Джованни.

— Тогда расскажите нам, что вы знаете о собственной смерти, если вы считаете себя более компетентным астрологом, — добавил Джованни дель Вирджилио.

— Нет ничего проще: это произойдет между семьсот пятым обращением Марса от Рождества Христова, и сто двенадцатым обращением Юпитера, надо только провести некоторые расчеты…

— Но вот так, с ходу, вы назвали временной отрезок в десять лет, — сказал Бруно, прикинув в уме и быстро все подсчитав.

— А Данте ошибся на четырнадцать, делайте выводы…

— И все же, по-моему, вы умрете слишком молодым…

— Не пропустите этого события: я приглашаю вас на мои похороны!

Джованни думал о том, что в Болонье было немало людей, завистливых профессоров или кровожадных политиканов, имеющих массу причин желать смерти Данте.

— Что? Профессора нашего университета? — пожал плечами Бруно, когда они остались вдвоем. — Да с ними даже арифметика не пошла бы дальше единицы, так бы на ней и застряла…

Когда они к обеду вернулись домой, Джильята сообщила им, что Бернар уехал. Он вернулся незадолго до них, собрал свои вещи, оставил записку для Джованни и был таков. Только и сказал, что свидятся они не скоро, но куда направился — о том не обмолвился ни словом. Он уехал вместе со старым другом, Даниелем, которого случайно встретил после долгой разлуки. Джованни взял сложенную записку и развернул. Оттуда выпала монета и покатилась по полу. Когда он потянулся за ней, он увидел, что это венецианский дукат.

Записка гласила: