Тайная Ледяная Академия. Клуб любовниц ректора - трилогия

свечей,   и   совсем   капельку,   интригующе-прозрачную.   Ровно   настолько,   чтоб   очертания

стройного тела и затвердевшие соски едва просвечивали в интимном полумраке.

Ждать Константина мне пришлось недолго, пожевывая сладкий виноград на кровати,

усеянной лепестками роз. Вскоре после того, как я была готова, мужчина вошел в спальню,

держа в руках бутылку шампанского, два бокала и интригующий черный пакет.

—  За   наше   долго   и   счастливо,   —   улыбнулся   он,   откупоривая   бутылку,   и   разливая

шампанское по бокалам, чтобы один из них протянуть мне. Соприкоснувшись хрустальными

стенками, издавшими мелодичный звон, мы сделали по глотку, после чего поставили бокалы

на столик, и тут лорд ректор достал из пакета… маленькую золотую баночку.

— Что это? — с интересом спросила я, но в следующий миг ответ пришел сам: открыв

баночку, мужчина продемонстрировал лежащие в ней золотистые икринки!

— Самая редкая и дорогая икра в мире, — ответил он, поднося маленькое сокровище к

моим глазам. — «Алмас», икра белуги-альбиноса. Эта рыба водится в Каспийском море у

берегов Ирана. Сто граммов такой икры стоят около двух тысяч долларов, и обычно она

распродана на четыре года вперед.

— Ох, ты просто…

—  Волшебник?   —   подмигнул   муж,   протягивая   к   моему   рту   золотую   ложечку,

наполненную редчайшим лакомством.

— Ах, нет, Константин, я не могу, просто не могу съесть это! — воскликнула я, резко

зажмурившись. — Такой дорогой деликатес…

— О чем ты, Эвелина? — ухмыльнулся мужчина. — Ты ведь теперь моя жена. А значит,

можешь есть и надевать что угодно.

— Но ведь… это слишком дорого…

— Ты что, опять вздумала перечить мне? — строго проговорил ректор, тоном заставляя

посмотреть ему в глаза. — Адептка Квинси, слушай мой приказ и ешь эту икру!

А в следующий миг, ухмыльнувшись еще шире, он взял со столика микрофон, запуская

караоке   на   большом   плазменном   экране.   И   не   говоря   ни   слова,   лишь   хитро   ухмыляясь,

намазал на него золотистые икринки!

—  Что   ж,   не   хочешь   по-хорошему…   Тогда   пой,   Эвелина,   слизывая   икру   прямо   с

микрофона. Придется мне кормить тебя этой икрой таким образом.

…И запустил клип Меладзе «Салют Вера»!

Задыхаясь от волнения, предвкушения и чувства неловкости, я осторожно приблизила

свой ротик к микрофону и в последний момент поймала язычком икринку, сорвавшуюся с

него…

Ох,   как   же   вкусно!   Легкий   ореховый   привкус,   тонкие   нотки,   игравшие   на   моих

вкусовых рецепторах, и осознание того, что девушка вроде меня никогда не должна была

ощутить   этого   вкуса.   Но   теперь,   попробовав,   не   могла   остановиться,   и   разом   обхватила

губами микрофон, во время проигрыша собирая с него бусинки солоновато-орехового золота.

А после, слизав все до конца, принялась петь!

-  Когда закончатся полеты первых ласточек

И ты усталая придешь к себе домой

Увидишь из окна слова из ярких лампочек

Я напишу тебе: "Не бойся, я с тобой"

Мы можем быть только на расстоянии и в невесомости

Хочешь упасть – я неволить не стану, хочешь лететь – лети!

— Вот так уже лучше, — довольно простонал мужчина, запуская пальцы в мои волосы

и массируя нежную кожу головы.

Неожиданно муж схватил меня за плечи и, срывая легкую ночную рубашку, швырнул на

кровать! Я успела лишь возбужденно вскрикнуть, прежде чем он навис надо мной с золотой

93

баночкой   в   руках,   и   вывалил   драгоценные   икринки   на   мое   тело.   Рассыпавшись   словно

жемчуг, они замерли на коже, вздрагивающей под долетавшую из колонок музыку. В то время

как ректор, довольно ухмыляясь, принялся одна за другой слизывать их с моего животика,

груди, ключиц, пупка, при этом напевая в мой микрофон:

-  Но я тысячу раз обрывал провода

Сам себе кричал: "Ухожу навсегда"

Непонятно, как доживал до утра

Салют, Вера!

Но я буду с тобой или буду один

Дальше не сбежать, ближе не подойти

Прежде чем навек поменять номера

Салют, Вера!

—  Ты намного вкуснее этой икры, — прошептал ректор в мои губы, накрывая меня

диким поцелуем, от которого я протяжно застонала, ощущая приятно ноющее чувство внизу

живота.

А уже в следующую секунду я, под звуки песни Меладзе, отдавалась ему: мужчине,

которому отныне принадлежала раз и навсегда. И который теперь принадлежал лишь мне

одной, мне единственной, и больше никому на всем этом белом свете.

—  Так   что,   все   утряслось?   —   лениво   потянувшись   в   постели,   поинтересовалась   я,

попивая игристое вино.

—  Более-менее, — кивнул Константин, нежно скользя подушечками пальцев по моей

шее.   —   По   крайней   мере,   на   какое-то   время.   Возможно   в   будущем   у   Федерального