Тайная любовь

— Рискуя разбить в пух и прах твои иллюзии, должен сказать, что я совсем не поэтому хочу жениться на тебе.

— Тогда почему же?

— Я безумно желаю тебя.

Румянец окрасил ее бледные щеки.

— Желание в нашем кругу не обязывает к браку.

Алатея отвела взгляд и смотрела куда-то в сторону, предоставив ему любоваться ею. Соединение силы и ранимости — вот что было главной ее чертой.

— Сколько лет мы знакомы?

— Вечность — всю нашу жизнь.

— Несколько недель назад ты сказала Чиллингуорту, что наши отношения устоялись и приняли определенную форму. Я согласился. Ты помнишь это?

— Да.

— Я сохранил мои самые ранние воспоминания о тебе. Должно быть, нам тогда было года по два — не больше. С колыбели мы с благословения наших родителей были друзьями. В двенадцать мне стало трудно относиться к тебе как к сестре. Я никогда не понимал почему и знал только, что в наших отношениях что-то не ладилось. Ты тоже это знала…

Ее «да» было похоже на тихий шелест — они оба вглядывались в прошлое, в долгие годы, когда им было так трудно друг с другом.

— Помнишь, когда нам удавалось улизнуть из амбара старого Коллинриджа, ты всегда ухитрялась зацепиться юбками за гвоздь? Люцифер уже сидел в седле и держал наготове наших лошадей, а мне приходилось держать тебя за бедра, чтобы ты могла отцепить свои юбки. Все время мое отношение к тебе было какой-то странной смесью небесной радости и адской муки. Я никогда не мог понять, почему меня так тянет к тебе, почему всегда хочется быть рядом. Я становился агрессивным, меня охватывало какое-то безумие. Я испытывал желание схватить тебя в охапку и хорошенько встряхнуть.

Она рассмеялась, но смех ее был каким-то невеселым, напряженным.

— Мне казалось, что однажды ты именно так и сделаешь.

— Я и не осмелился, потому что слишком боялся прикоснуться к тебе. Это свело бы меня с ума. Я вел себя, как пациент Бедлама. И одного танца, который мы протанцевали вместе, было достаточно, чтобы я потерял покой на неделю. Я всегда питал к тебе чувство собственника, и это продолжалось долгие годы. Но я не понимал этого чувства до нашей ночи в отеле «Берлингтон». Это не было внезапно вспыхнувшей страстью, а росло и крепло в течение двадцати лет. Если бы наши родители не внушили нам, что мы словно брат с сестрой, это чувство давным-давно определилось бы, и наши отношения вылились в брак. Твой маскарад раскрыл мне глаза и дал возможность изменить наши отношения, сделать их такими, какими им суждено быть. Дело не только в сексуальном притяжении — ты та женщина, которую я хочу назвать своей женой.

Алатея наклонила голову:

— Скольких женщин ты знал?

Габриэль нахмурился:

— Я не считал.

Она посмотрела на него, и в глазах ее он прочел недоверие.

— Я действительно не помню. Какая разница? Что ты, собственно, хочешь выяснить?

— Только то, что ты, любя женщин, до сих пор ни разу не подумал о том, чтобы сочетаться с кем-нибудь браком. Что же случилось теперь? И почему я?

Габриэль заметил подвох, но сумел использовать его к своей выгоде.

— То, что теперь, — на этот вопрос ответить легко. Пришло время. Я понял это уже на свадьбе Демона. Пора жениться, остепениться, подумать о продолжении рода. Почему ты? Вовсе не потому, что ты друг детства и семьи, и не потому, что мы с тобой вступили в интимные отношения. Ты та самая женщина, на которой я хочу жениться, единственная — других нет.

Он помолчал, потом продолжил:

— Ты, вероятно, заметила, что я больше не испытываю неловкости в твоем обществе. Я сижу рядом с тобой довольно спокойно и не схожу с ума только по одной причине — потому что будущее мое достаточно ясно, потому что могу поцеловать и обнять тебя и ты всегда будешь рядом, потому что ты будешь скоро лежать в моих объятиях.

Габриэль неожиданно понизил голос:

— Но если ты попытаешься мне отказать, если предпочтешь флиртовать с Чиллингуортом или любым другим мужчиной и улыбаться им, тогда нелегкие отношения, связывавшие нас в течение многих лет, окажутся ничем по сравнению с будущим.

Алатея твердо выдержала его взгляд.

— Это угроза?

— Нет, только обещание.

Она некоторое время смотрела на него, потом открыла было рот, чтобы ответить, но не успела — он приложил ладонь к ее губам.

— Я глубоко привязан к тебе, и ты это знаешь. Теперь я не ослеплен и не одурачен собственными заблуждениями и должен признаться, что ты привлекаешь меня как женщина, волнуешь меня. Но это всего лишь половина дела. Я хочу на тебе жениться еще и потому, что ни с кем другим не смог бы связать свою судьбу. Мы подходим друг другу. Наша совместная жизнь будет счастливой. Мы никогда не были друзьями в настоящем смысле, но сложности, мешавшие нашей дружбе, теперь устранены.

Она внимательно вглядывалась в его лицо — она еще обдумывала свои аргументы, упорно сопротивляясь его доводам.

Отняв руку, он провел по 'ее подбородку, потом уронил на спинку скамейки.

— Как бы ты ни старалась отвергнуть меня, ты прекрасно знаешь, что происходит между нами. Возможно, в течение долгих лет это чувство было скрыто плащом и вуалью, но, когда мы сбросили маски, ты видишь так же ясно, как я, что нас связывает.