Тайная любовь Копперфильда

Дьявол с ней, с этой псевдоиспанкой! Главной женщиной сейчас для него являлась Надя Трепова, живая, реальная девушка, художница, бедная и гордая. А еще нежная, трогательная, милая, хрупкая, соблазнительная, полная нерастраченной любви, та, что доверчиво положила ему голову на колени и позволяла себя гладить. Он испытывал к ней невероятную нежность, и ему хотелось, чтобы она всегда была рядом с ним и чтобы он мог вот так всегда обнять ее, приласкать. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного.

— Да, я открыла дверь и, конечно же, увидела эту женщину…

— Так это все-таки была женщина?

— Я сказала «женщина»? Надо же, как играет подсознание! Возможно, это была женщина. Но, может, это просто трюки подсознания, это оно предлагает варианты видений, картинок из памяти? Не знаю, я ничего не знаю…

— Вот бы узнать, зачем она приходила? Чтобы что-то взять или напугать тебя?

— Вероятно. Потому что если бы она хотела меня убить, то не стала бы действовать таким вот странным образом.

— У тебя ничего не пропало?

— Пока не знаю… Кисть одна пропала, но это раньше… Обыскалась…

— А соседи? Твои соседи могли ее видеть?

— Я не знаю, Денис.

Она так нежно произнесла его имя, что он весь покрылся гусиной кожей. Даже волосы на голове пришли в движение. Он буквально ловил каждое ее слово, впитывал в себя интонации, чтобы во всем этом многообразии жестов, нюансов и оттенков настроения, взглядах найти крупицу любви к нему. Да, ему очень хотелось, чтобы его полюбили и чтобы это чувство испытала к нему именно Надя.

— Так надо их расспросить!

— Хорошо, как скажешь.

И эту фразу она произнесла как-то особенно мило, трогательно. Как же он любил ее в эту минуту!

— Послушай, мне надо тебе что-то сказать, — сказал он, бережно поглаживая ее голову и то и дело склоняясь, чтобы поцеловать в лоб, щеки. — Я обещаю тебе, что сделаю все возможное, чтобы Левин и ему подобные оставили тебя в покое. А чтобы они тебя не нашли, предлагаю переехать ко мне домой. Заберем все твои краски, холсты и все, что тебе нужно для работы, и, если пожелаешь, будешь работать в свое удовольствие. Но лучше было бы, если бы ты отдохнула, пришла в себя. Не заморачивайся насчет ремонта своей мастерской, и этот вопрос я обещаю решить. Пожалуйста, не прекословь мне. Я влюблен, я люблю тебя… — произнес он, чувствуя, как щеки его покалывает от прилившей крови, а губы так и вовсе горят. — Позволь мне сделать что-то для тебя, доказать тебе свои чувства. Я очень хочу, чтобы ты поскорее рассчиталась со своими заказами, поручениями, контрактами, не знаю, как у вас это называется… Чтобы ты закончила рисовать иллюстрации и какие-то там рекламные рисунки и успокоилась наконец. Чтобы могла вздохнуть свободно, отдохнуть. А потом мы поедем с тобой куда-нибудь, на острова… Если хочешь, на Ибицу…

Она подняла голову и внимательно взглянула ему в глаза, потом потерлась щекой о его ладонь, прикрыла глаза, и он вдруг почувствовал, как из-под ресниц выкатилась слеза, скатилась по щеке, затем еще одна.

— Так ты согласна? Согласна, чтобы я увез тебя к себе?

Надя выпрямилась, улеглась на спину, он бережно помог ей уложить голову на свои колени, расправив длинные тяжелые пряди волос, половину которых скрывала бинтовая повязка.

— Хорошо, поедем, — согласилась она. — Что-то мне и самой уже становится страшновато от этой истории…

— Вот именно, — обрадовался он. — И дело-то, как уже стало ясно, не в тебе, а во мне! Это за мной следили в Ницце, и все эти смерти — твоего друга Сырова и этого артиста, Тришкина, — тоже, вероятно, связаны каким-то образом со мной. И мне очень жаль, что твоя сестра, или кем там она тебе приходится, твой двойник, одним словом, что она приняла во всем этом непосредственное участие и, что самое неприятное, втянула в эти преступления тебя, подставила!

— Но у меня нет сестры, — попробовала было отрицать Надя. — Во всяком случае, я до сих пор ни о какой сестре ничего не слышала.

— А мы все выясним! — с жаром воскликнул Денис. — Поедем туда, откуда ты родом. Вот где ты родилась, знаешь?

— Знаю, конечно. Здесь, в Москве.

— Хорошо, значит, в Москве существует роддом, в котором ты родилась. Ты не знаешь случайно, что это за роддом, где он находится?

— Знаю.

— Если хочешь, я позвоню Левину, и он выяснит, сохранились ли архивные записи, свидетельствующие о твоем рождении.

— Наверняка существуют.

— А твоя мама? С ней все в порядке?