Тайная Миссия

Кроме Скинта и Триффана (да еще Мэйуида, за передвижениями которого трудно было уследить), право свободно ходить по системе имел только Спиндл, который эти последние дни проводил в беседах со старыми кротами, собирая все, что мог, об истории системы — стихи, рассказы об обычаях и традициях. В это время была допущена одна ошибка. Тайная библиотека, которую создал Спиндл, располагалась на юге, то есть там, откуда вероятнее всего можно было ждать нашествия грайков. Спиндл трудился день и ночь, записывая то, что рассказывали кроты; иногда ему помогал Мэйуид, который, помимо собственных записей, делал зарисовки обследованных им тоннелей. Впервые в истории кротов система была отображена и зафиксирована подобным образом.

— Что это? — спрашивал Спиндл, глядя на непонятные наброски.

Это тоннели, дороги и тропинки, ученейший господин, — отвечал Мэйуид, — чтобы кротам легче было определить, где они находятся.

Однако там, где проходила Линия обороны Болотного Края, Мэйуид оставил на плане пустое место — на случай, если его чертеж найдут и станут изучать враги.

Иногда на очень короткое время Спиндл выбирался на поверхность Древней Системы, оглядывал ее пустые склоны и тосковал по своей Тайм. Потом он думал о своем сыне Бэйли, беспокоился, в безопасности ли он, от души надеясь, что с ним все в порядке. Спиндл ничего не слышал о Бэйли, хотя в своих странствиях по системе забредал дальше, чем кто-либо другой, но в это время года подрастающее поколение держали поближе к норам, и крот-самец мог вообще не видеть кротят. Потом Спиндл снова спускался к себе, чтобы в трудах, возложенных им на себя, забыться и приглушить чувство потери.

Тем временем на поверхности, будто вопреки этим мрачным лихорадочным приготовлениям, Лес захлестнул радостный май. Благодатная весна принесла с собой столько красоты, что, хотя мало кто в эти напряженные дни мог остановиться и полюбоваться ею, все, кто был тогда в Данктоне, вспоминали о тех днях, как о сказке, навсегда оставившей у них желание вернуться туда.

На самом верху холма, где Лес кончался, на больших буках лопнули почки и появились робкие зеленые листики; потом эта робость исчезла, словно подхваченная дуновением несущего майские ароматы ветерка, и кроны деревьев развернулись во всем великолепии, образовав залитые светом зеленые живые залы с коричневым полом, усыпанным прошлогодней листвой. А над великим Камнем сквозь вздымающиеся ввысь огромные ветви лились на землю лучи света, внушавшие кроту, которому случилось бы оказаться здесь, что быть кротом и быть в Данктоне — значит вечно наслаждаться жизнью и летом.

На южных и восточных склонах, где бойцы Алдера трудились, готовя под землей оборонительные сооружения, сквозь слой сухих буковых листьев и низкого кустарника пробились зеленые завитки ростков папоротника-орляка. Его стебли, казалось, были наполнены солнечным светом, а листья, поначалу слабые, набирали силу день ото дня, поднимаясь все выше, становясь все гуще, крепче, и все увереннее шуршали на ветру.

Среди папоротника сновали возбужденные белки и перелетали с места на место лесные дятлы. А иногда по хрустнувшей ветке или брызнувшему из нее соку можно было понять, что тут прошла лиса, остановилась, осмотрелась, слегка поколебалась, а потом стремглав понеслась с крутого восточного откоса на свои широко раскинувшиеся охотничьи угодья в Лугах.

И все же самым красивым и в то же время скромным было море колокольчиков, разлившееся на нижних склонах. В конце апреля цветы были еще в бутонах, а в мае они раскрылись, сменив белые анемоны, и залили синевой тихие поляны, где с первым весенним теплом появлялись желтые первоцветы. Там же, где несколько лет назад прошел огонь, выросли высокие пролески, дающие укрытие и кроту, и черному дрозду. Иногда солнце проникало до самой земли и освещало потаенные места меж сырыми стволами деревьев, откуда выглядывали пурпурные дикие орхидеи или где затаилась лесная мышь, дрожа, вся в волнении, морща лоб и размышляя, вернутся ли сюда когда-нибудь кроты, хозяева леса, в это чудесное место, где некогда, до чумы, они властвовали. Пока что этого не произошло, но мышь, как и другие твари, еще долго будет нервничать, рыскать вокруг, потому что живые существа понимают, что значит равновесие жизни в лесу, и всем хотелось бы, чтобы древний порядок вернулся; это означало бы, что годы бед миновали, а для Данктона наступил день, когда хозяевами в лесу снова стали кроты.

Май между тем спокойно шествовал вперед, к влажным топям и в заросли Болотного Края, где когда-то свободно разгуливали жившие на самых нижних склонах кроты Данктона и куда теперь допускались только самые доверенные.