Тайная миссия Лолы

Само собой, не видать мне этой жвачки после каникул: как я, после такого расстройства, решу эту головоломную задачу? А угрожать мне жевательными лягушками – вообще последнее дело! Герр Коппенрат отлично знает, что у меня фобия на лягушек. Фобия – это очень сильный страх, который я испытываю, когда вижу лягушку или что-нибудь на нее похожее. С такими вещами не шутят! Но все равно: ни дурацкая контрольная по математике, ни происки злодея Коппенрата не могли испортить мое настроение. Завтра каникулы! И завтра же мне исполняется десять лет!

Сейчас на часах – без пяти двенадцать. Еще пять минут до моих десяти лет. Голова моя ужасно чешется, как всякий раз, когда я волнуюсь, и я не могу заснуть. Поэтому я решила сходить на кухню за соком. Мама уже давно спала, потому что сегодня работала в утреннюю смену и отчаянно устала.

Папай в обычные дни еще на работе – в «Жемчужине юга», нашем бразильском ресторане в районе порта. Но сегодня работает Пенелопа, и так как посетителей было не так уж много, папай остался дома.

Дедушка, кажется, уже тоже вернулся. Я слышу его голос. Голова у меня зачесалась еще сильнее.

«Меня уже можно поздравлять!» – хотелось закричать мне. Но едва взявшись за ручку двери, я замерла. Уж очень странно звучал голос дедушки. Будто у него полный рот каши. Я разбирала только отдельные слова, да и те не очень понимала: они были какие-то странные.

– Налог на добавленную стоимость… – говорил дедушка все тем же странным голосом. – Эти кредитные акулы нас сожрут… нам просто перекрыли денежный кран…

Что? Какие еще кредитные акулы? И кого они сожрут? Что за денежный кран?.. Папай, видно, тоже не совсем понимал, что хочет сказать дедушка.

– Что все это значит, в конце концов? – услышала я его голос.

Дедушка продолжал бубнить:

– Пенелопе тесно… Ресторан должен кипеть и сверкать…

Какое отношение имели акулы и денежный кран к тому, что Пенелопе тесно, я опять же не поняла. Но вот то, что «ресторан должен кипеть», означало, что нам нужно больше посетителей, – это яснее ясного. Дедушка постоянно это твердил, потому что «Жемчужина юга» почти никогда не заполнялась посетителями по вечерам.

– В последний раз три недели назад, – донесся до меня голос папая из-за кухонной двери.

Да, три недели назад «Жемчужина» в самом деле кипела, бурлила и сверкала! Тогда в ресторане отмечали юбилей, и Пенелопа в облегающем платье с блестками пела для виновника торжества. Когда мама Фло выходит на сцену нашего ресторана и начинает петь, ее глаза сияют, как звезды, а сама она выглядит, как суперзвезда.

Должно быть, имениннику, светловолосому мужчине с косичкой на затылке, тоже так показалось, потому что он подарил Пенелопе розу и даже хотел предложить ей работу в своей роскошной гостинице с баром и живой музыкой. Но Пенелопа, конечно же, только посмеялась над этим предложением.

«И это правильно – ведь она же наша официантка!» – пробормотала я, не отпуская дверную ручку. Тем временем наступила полночь, и мне исполнилось десять. Десять!

Но у меня появилось такое чувство, что в кухню мне соваться не стоит. Я слышала, как папай сказал:

– Было бы неплохо, если бы о «Жемчужине» написали в газетах. У нас с самого начала проблемы с рекламой.

Дедушка снова что-то невнятно проговорил насчет «неизбежного» и «издержек», потом что-то о ресторанном критике, которому он звонил на прошлой неделе. Я не совсем поняла, что он имеет в виду, но идея папая с газетой мне показалась разумной.

Именно с газетой были связаны события последних недель. Я была репортером, и моя статья красовалась на первой странице нашей школьной газеты.

А теперь я стояла босиком перед дверью кухни и чувствовала себя самой настоящей шпионкой. В дедушкиных словах крылась какая-то опасность. Но идея папая ее как бы преуменьшала. Я вернулась в свою комнату, уставилась в потолок, и перед тем, как заснуть, отправила в небо свое именинное пожелание. Оно звучало так:

«Желаю себе, чтобы о «Жемчужине юга» написали в газете».

Потом я скрестила пальцы и вдруг вспомнила то, что всегда говорит дедушка – с желаниями надо обращаться аккуратно, а то потом неизвестно, что с ними делать.

Эта мысль долго вертелась у меня в голове, потом опустилась в грудь и засела там, как острый осколок. Ощущение было странное и довольно неприятное. И я тут же пожелала себе, чтобы я ничего себе не желала.

Дедушка оказался прав. К вечеру того дня, когда мне исполнилось десять, мое желание, кажется, осуществилось. И потом еще несколько недель я себя за это так упрекала, что даже плакать хотелось.

2. День рождения и подарки

Утром я проснулась от того, что кто-то схватил мою руку липкими пальцами. Я еще не совсем очнулась и не могла понять, что происходит. Но тут липкий рот прижался к моему уху и завопил со всей мочи: «Дем роденя, Ола!»

– А-а-а! Ты прикончить меня хочешь? – я возмущенно вскочила, схватившись за ухо:

передо мной было измазанное вареньем лицо моей тети Лизбет. Она сначала испугалась, но когда я протянула к ней руку, снова заулыбалась до ушей.