Тайная песня

Эдмонд Клэр был чрезвычайно набожен. Он проводил утренние часы коленопреклоненным в холодной тибертонской часовне. Затем его священник служил приватную мессу только для него одного, к немалой радости всех обитателей замка. Последние четыре дня граф пребывал в ярости, так как ночью во время грозы священник неожиданно покинул Тибертон.

Дария догадывалась о причине его бегства, хотя никогда бы в этом не призналась. Священник не был готов к той жертве, которую требовал от него граф. Он был толст и ленив, и все эти службы вконец уморили его. Святой отец ненавидел холодную темную часовню, ненавидел бесконечное отпущение грехов графу Клэру. Дария слышала, как он ворчал по этому поводу, горько сетуя на то, что умрет от простуды, не дожив до весны.

Ну что ж, теперь часовня опустела. Больше не надо страдать на службах и слушать неразборчивое бормотание на латыни, дрожа от пронизывающего ветра, проникавшего сквозь толстые серые камни с реки Уай. Больше не надо мучиться из-за вони, поскольку от священника несло, как из выгребной ямы. Все были довольны, кроме графа.

Дарии казалось странным, что граф, будучи таким фанатиком, не знал латыни. Священник бубнил свои слова, перевирая половину из них, но граф ничего не замечал.

Дария читала и говорила по-латыни так же, как ее мать, учившая ее. Но она не сказала об этом графу, Девушка повернула голову на стук, раздавшийся в дверь ее маленькой комнаты. Вошел один из людей графа, юноша с худым лицом по имени Клайд, постоянно смотревший на Дарию так, словно она рождественский пирог, который ему хочется съесть.

– Граф желает вас видеть, – объявил он, и при этом глаза его блуждали по ее телу с головы до ног.

Дария кивнула, дожидаясь, пока Клайд уйдет, что он наконец и сделал весьма неохотно. Проходя мимо, он коснулся ее рукой.

– Будьте осторожны, маленькая госпожа, – прошипела Ина ей на ухо. – Держитесь от него подальше. Молитесь, пока у вас не отвалится язык, но держитесь от него подальше.

– Замолчи, – огрызнулась Дария, стряхивая руку Ины и выходя из комнаты. Она приподняла юбки, осторожно спускаясь по крутой винтовой лестнице в большой зал. В зале находилось трое мужчин, один из них был Эдмонд Клэр. Он о чем-то тихо беседовал со своим оруженосцем-шотландцем по имени Маклауд. Девушка смотрела, как Эдмонд размахивает руками, и вздрогнула, вспомнив его звонкую оплеуху. Он был осанистым мужчиной с ярко-рыжими волосами, унаследованными от матери-шотландки, и темными глазами. Лицо у него было белое, как у мертвеца, весь подбородок зарос курчавой рыжей бородой. Он обычно говорил тихо, что делало его внезапные вспышки гнева еще более странными. По-своему он был красив дикой красотой, но Дария слышала, что его жена, умершая родами около полугода назад, жила в постоянном страхе. Что ж, Дарии нетрудно было в это поверить.

Девушка замерла, ожидая, пока он заметит ее. Наконец он обратил на нее внимание.

– Иди сюда, – позвал Эдмонд. – Я нанял нового священника. Его зовут отец Коринтиан, он – бенедиктинец.

Дария впервые заметила священника в дешевой шерстяной сутане.

– Святой отец, – прошептала она, подходя к нему.

– Дитя мое. – Отец Коринтиан откинул капюшон сутаны и взял ее за руку. Дария почувствовала словно укол в сердце и смертельно побледнела. Девушка хотела отнять руку, но не могла пошевелиться. Она взглянула в темные глаза священника и пошатнулась. Дария узнала его.

Его взгляд пронзил ее до глубины души, и это пугало так же, как и неожиданно обрушившееся на нее ощущение. Дарию захлестнули какие-то темные чувства, и первый раз в жизни она упала в обморок.

Глава 2

Дария с трудом открыла глаза и увидела склонившуюся над собой Ину. Лицо у нее было пепельно-серым, а губы дрожали от страха и молитв.

– Со мной все в порядке, – произнесла девушка и отвернулась. Но она лукавила; произошло нечто, чего она не могла понять. Это пугало ее.

– Маленькая госпожа, что стряслось? Граф принес вас сюда, но ничего не сказал. Он кричал на вас или ударил перед этим новым священником? Может, вы с ним резко говорили? Он…

– Пожалуйста, Ина, уйди. Граф тут ни при чем. Я хочу отдохнуть.

Старая служанка обиженно фыркнула и отошла в дальний угол комнаты. Дария уставилась в узкое окно. Сквозь него проникал луч солнечного света, в котором плясали пылинки. То, что случилось с ней в большом зале, было невероятно. Священник – красивый молодой человек, бенедиктинец, слуга Божий…, и тем не менее она как будто уже знала его раньше, чувствовала всем своим существом. Как же так?

За все семнадцать лет ее жизни подобное произошло с ней только однажды – это предвидение, это предание. Должно быть, такая лавина чувств не что иное, как сбывшееся проклятие ее бабушки – согбенной старухи, которая умерла, проклиная сына и дочерей; безумной старухи с длинными лохмами и с такими же зелеными глазами, как у самой Дарии.