Тайная семья

— Как скажешь. — Он посмотрел на нее. Дверной колокольчик вновь ожил, и в магазин вошла Ольга с двумя сопровождающими, а затем почти сразу появилась Брилл с Айвором, а за ними и вся остальная их группа. Магазин, в который набилось четырнадцать молодых членов Клана, казался тесным и неуютным.

— Что ты собираешься с ним делать? — спросила Ольга.

— Забрать с собой и спрятать в Форт-Лофстроме. Или есть идея получше?

— Вы делаете большую ошибку, — негромко сказал лежащий на полу человек.

— Вы ведь констебль, — сказала Мириам. — Не так ли? Где же тогда Бергесон? — Тот промолчал. — Угадала, — зловеще сказала она, поднимая прилавок и проходя за него. «Надеюсь, с ним все в порядке, — отрешенно подумала она. — Очередной срок в концентрационных лагерях Его Величества наверняка убьет его». — Вы двое понесете его. Остальные следуют за мной.

Они спустились по крутым деревянным ступеням в заднюю часть магазина и пошли по переходу, выложенному по стенам «почтовыми» ячейками, по-прежнему заполненными печальными реликвиями с пометками и датами, говорившими о надеждах и страхах их владельцев.

— Это место подойдет, — сказала она. — Я попробую сделать «переход». Если мне это удастся, а там я столкнусь с неприятностями, я тут же вернусь. Если меня не будет в течение пяти минут, отправляются и остальные. Роланд, «переносишь» Брилл. Ты переносишь Ольгу. Брилл и Ольга, вы переносите нас на дальнюю сторону, в мир номер два: я не хочу, чтобы кто-либо делал два перехода подряд, без перерыва на отдых. И будьте готовы к самым разным неприятностям.

Она сбросила пальто. Под ним обнаружилось туристическое снаряжение и неуклюжий пуленепробиваемый жилет из арсенала Клана в Ниджвейне. Он казался здесь в высшей степени неуместным, но на другой стороне мог бы оказаться спасительным средством. Она краем глаза заметила, как округлились глаза у полицейского, пока он наблюдал за подвалом, полным незнакомцев, раздевавшихся, чтобы побороть усталость и избавиться от тяжести бронежилетов.

— Ты уверена? — спросил Роланд, пока она вновь прилаживала свой заплечный груз.

— Уверена. — На лице Мириам появилась гримаса. — Пора!

— Вам не удастся так просто ускользнуть, — пробормотал сотрудник тайной полиции. Она достала свой медальон и, сделав глубокий вздох, уставилась в него.

Все вокруг потемнело, острый шип боли, казалось, вот-вот расколет ее череп. «Похоронена заживо! — подумала она, погружаясь в ужас… затем протянула вперед руку. — Нет, всего лишь в темноте». Она вдохнула еще раз, ощущая запах плесени, и сдержалась, сглатывая желчь, готовую затопить горло. Сердце отчаянно колотилось. Карманный фонарь…

Некоторое время Мириам неуклюже отыскивала компактный фонарь на светодиодах, затем все-таки справилась, и у нее появился свет, вполне достаточно, чтобы видеть. Да, все в порядке, она находилась в древнем военном погребе, где с каждой стороны располагались стойки с пыльными бутылками.

— Ну и ну, — вслух заявила она. Она задержалась на секунду или две, чтобы успокоить сердце, дать ему замедлить биение до нормы, а затем прошла прямо к двери в самом конце туннеля.

Выключатели работали, и теперь подвал был залит светом — очень ярким после минутного использования фонаря.

— А нужно ли мне ждать? — спросила она себя. — Черта с два. Нам нужно освободить людей. — Она повернула ручку и осторожно вышла в коридор, который вел к лестнице для прислуги.

Ее мучила неистовая головная боль. Она, казалось, не проходила вот уже несколько дней, и Мириам чувствовала себя хуже, чем если бы ее тошнило. При резких или неожиданных движениях глаза ей застилала темнота. «Я не смогу сделать это в очередной раз, подумала она, прислоняясь к стене коридора. — Это убьет меня».

Два «прыжка» в день — один из Ниджвейна в Нью-Лондон, затем другой, в тусклые пропыленные подвалы Форт-Лофстрома. Если теперь она решится на обратный переход в Бостон, то наверняка получит разрыв артерии. Кровоизлияние в мозг, вот к чему это ведет. Половина их группы была лишь помощниками в перевозках, получая по возможности длительный отдых. К несчастью, она «перенесла» во время первого путешествия Брилл, и теперь платила за это болью в мышцах, почти мигренью.