Тайная сила масонства

Уже ко времени возвращения Бонапарта из Египта, Францией овладело сильное чувство презрения к прошлому, и она весьма определенно изъявляла свое стремление вновь войти в природные русла своих политических преданий и заветов. Для масонства, вернее для руководящей им тайной силы, это было совершенно не кстати. Если действительно во Франции была бы вновь восстановлена монархия, как это случилось в Англии после Кромвеля), если бы цепь «традиций» снова сомкнулась, если бы будущее оказалось связанным с прошедшим, и все это в тот момент, когда Баррюель в своих «Memories pour servir a l'historie du jacobinisme» раскрывал роль масонства во время террора, то эта руководящая масонством тайная сила была бы близка к тому, чтобы быть разоблаченной, или, по крайней мере, обезоруженной мерами, которые очевидно были бы предприняты против масонства. Чтобы этого не случилось, масонство решилось само пойти за Наполеоном, и поэтому в день 18 брюмера ему помогали самые влиятельные революционеры. Они думали, что Наполеон будет управлять Францией по их доверенности, однако в этом они ошиблись; Наполеон обладал сальной волей и, став властелином, сразу это им показал. Он заставил и масонов либо преклониться под его железной рукой, либо исчезнуть. Общий дух страны сделался военным, и масонство этому подчинилось; в ложах ученики, наравне о «шагом», стали обучаться воинскому артикулу, поэтому масонство этой эпохи получило — название «военного масонства».[140]

При империи масонство поднялось вновь. «Под главенством «Великого Востока» находилось восемьсот двадцать шесть лож в триста тридцать семь капитулов. В 1807 году Иосиф, король Неаполя и Сицилии, был великим мастером; принц Камбасерес и принц Мюрат были его помощниками; в списках братьев находились имена маршалов Келлермана, Массены, Лаяна, Ожеро, Дефевра, Серюрье, Брюна, Мортье, Сульта, статс-секретаря Симеона, министра полиции Фуше, главного судьи Ренье; генерал-прокурора Мерлина и других».[141]

Но, несмотря на все это, масонство все-таки не находилось в руках Наполеона. Сила, руководящая масонством, позволила создать военные ложи, даже помогала их основанию, но только с целью лучше обманывать императора. Мы знаем, что масонство есть целая система тайных обществ, причем верхние не известны нижним. Поэтому не было ничего легче, как создать целый ряд лож, которые были отданы Наполеону как игрушка, а настоящие масоны понемногу проникали в военные ложи, вследствие чего характер последних незаметно для императора и для своих великих мастеров изменялся. К концу империи большинство лож, оставаясь военными, оказались настроенными против Наполеона. И во время нашествия во Францию союзных войск они открыли свои двери офицерам-масонам враждебных армий. А незадолго еще до этого французское масонство стояло на коленях перед Императором! В 1812 году на празднике ордена великий оратор «Великого Востока» произнес следующую восторженную речь: «И мы, братья, поставленные на сем Востоке, подобно еврейскому пророку, который стоял на горе, пока сражались воины Израиля, возведем руки свои к Предвечному, который привлек победу к орлам своего любимца, и с благодарностью будем тем внутренним миром, который обеспечен его мощью!»

Для свержение «любимца Предвечного» понадобилось усилие всей Европы. Но вместе с тем истощенная Франция снова выказывала сильное инстинктивное стремление вернуться к своим политическим традициям, и масонству пришлось уступить обстоятельствам и согласиться на реставрацию и на водворение вновь монархии, с которой оно уже представляло себе все счеты поконченными. Восстановленная королевская власть, могла нанести непоправимый удар масонству. Ведь масонство убило династию, а ныне эта династия, в лице нового короля, возвращалась опять!

Но в то время ни Франция, ни возвращенный ей монарх не подозревали еще того, что скрывалось под наименованием «масонство». Правда, хотя и были разоблачения, вроде сделанных Баррюелем, но тех; кто читал Баррюеля было немного в сравнении с теми, кто, подобно Марии-Антуанетте, (защищавшей масонство в своем письме к сестре в 1787 году), видел в братстве «вольных каменщиков» то невинное общество, которое при возникновении революционных беспорядков закрыло свои ложи. К этому присоединялось еще представление о масонстве, как об учреждении военном, послушном орудии «любимца Предвечного». Посему оставалось только укрепить благоприятный взгляд на масонов, а самим «вольным. каменщикам» внушить особенную осторожность и по возможности привить им все уловки лицемерия.

Когда Людовик XVIII вернулся из изгнания, то генерал Бернонвилль поверг масонство к стопам монарха, утверждая, что он. наместник великого пастора; отвечает за масонство, как за самого себя. (Великим мастером в то время был Иосиф Бонапарт, брат Наполеона).