Тайная столица. Трагедия одной семьи (СИ)

Появление борзой в его доме два года назад стало грандиозным событием — теперь, уходя с работы, мужчина задумывался не о том, что придёт в пустую квартиру, а, наоборот, торопился как можно скорее оказаться рядом с той, кого без тени шутки называл своей принцессой. Жозефина готова была проводить со своим хозяином сколько угодно времени, выслушивая его рассказы о произошедшем за день, размышления и даже разговоры с подчинёнными по телефону, и, казалось, понимала все до последнего слова.

Она находилась рядом даже в самые худшие моменты его жизни, когда свистящий шёпот на задворках сознания становился невыносимым и заставлял выть от боли скорее моральной, чем физической. Они всегда появлялись в самое неподходящее время, надоедали, проникали под кожу и крепко там оседали, пока он в конечном итоге не сдавался и не давал этим голосам то, что они требовали к себе. Им хотелось внимания, они жаждали быть услышанными, и, стоило потерять контроль, нарастали будто вихрь, постепенно заглушая весь внешний мир. Его мать считала это даром свыше, пожалованном однажды предку, Феликс предпочитал называть проблемой на всю жизнь.

Чаще всего он их игнорировал. Когда был младше, постоянно метался в поисках поддержки, но после первой попытки похищения, когда у бандитов не было желания обеспокоиться истерившим от шума в голове ребёнком, пришло осознание, что каждый со своими проблемами справляется сам — позже Микаэль О’Двайер приложил все усилия, чтобы после смерти жены укрепить в сыне эту мысль. Наверное, отец полагал, что вырастил из потерянного, самого себя пугавшегося ребёнка, всем ему обязанное существо, которое за помощь в прошлом готово бы было целовать его ботинки. К великому сожалению, Феликс без чужой помощи вырос в существо сильное, высокомерное, себялюбивое и умевшее проблемы решать самостоятельно — деньгами и властью, или, в случае с голосами в голове белесо-голубой смесью такдира или парой-тройкой стаканов каредана. Не хуже помогала и аморена, которую было проще использовать на людях, не прослыв при этом алкоголиком или пристрастившимся к дури человеком.

Услышав тихие шаркающие шаги со стороны спальни, мужчина упёрся затылком в стену позади себя и подхватил, обнимая, нагло запрыгнувшую к нему на колени собаку. Приученная к объятиям хозяина в детстве, она не утратила этой привычки и в два года, когда значительно набрала в весе и, вставая на задние лапы, вытягивалась чуть больше, чем на половину роста самого Феликса. Отучить её от ставшей пагубной привычки представлялось невозможным, и потому каждый раз глава корпорации мог только ласково вздыхать и позволять не больше пары минут у себя на руках.

— Что, так по мне соскучилась? — усмехнувшись, когда борзая, устраиваясь удобнее, положила голову ему на плечо, произнёс Феликс. Собака тихо гавкнула, подгибая лапы и укладываясь окончательно, и её хозяин, вздохнув, прикрыл глаза. — Я тоже, принцесса. Я тоже.

Возвращаясь домой на любезно предоставленной начальником машине, Роза в основном держалась за голову и старалась не думать слишком много. Феликсу стоило отдать должное: способный просто выставить за порог, он напоил её лекарством от похмелья и заодно головной боли в целом, накормил завтраком и не стал читать нотации из серии: “Ты — ассистентка владельца одной из самых крупных корпораций мира, а ведёшь себя, как не умеющая пить студентка”. Слегка настораживало то, что почти все время, что они с Робин собирались, начальник с большим увлечением занимался с собакой, которая изредка косила в сторону девушек карим глазом, но ничего не делала, слишком довольная тем, что хозяин расчёсывал её густую платиновую шерсть.

Тот единственный раз, когда Феликс оказался рядом с ними, отдававший указания охраннику касательно дальнейших действий с гостьями, почувствовалось непривычное напряжение. Робин хмурилась, не глядя в сторону мужчины, но выглядело это, как беспочвенная обида на родителя, предпочитавшего игнорировать молчаливую истерику ребёнка; Феликс был таким же, как и всегда. Уходя, Робин попыталась что-то ему сказать, но глава корпорации только со спокойной улыбкой указал на дверь и напомнил, что его заместительнице в отличие от ассистентки никто не давал отгула. После этого Робин столь сильно хлопнула дверью, что, будь здание не новым, с потолка бы посыпалась штукатурка.

По счастью, дома была только Анна. Выйдя из машины и попрощавшись с водителем, Роза взглянула наверх и вполне ожидаемо увидела открытое окно на третьем этаже и готовую вывалиться на улицу сестру, которая наверняка посчитала, что к ним во двор заезжал сам глава “O&D Inter. Corp”. Предположения только подтвердились, когда Анна не дала ей толком прийти в себя и переодеться, сразу затаскивая на кухню.

Выставив перед сестрой сковородку с остывшей яичницей и пустую чашку, в которую из стоявшего на столе чайника Роза должна была сама налить просто густую заварку, в семье считавшуюся за чай, Анна уселась напротив и с улыбкой подпёрла щеки ладонями.