Тайная сторона дела Пеньковского. Непризнанная победа России

«Они имели связи в имперском министерстве авиации, в верховном главнокомандовании вооруженных сил, в главном морском штабе, в министерствах экономики, пропаганды и иностранных дел; в Берлинском университете, в расовом политическом ведомстве, в берлинской городской управе…»

Операция «Монастырь» — «Березино» (1941–1945). В предвоенные годы советские органы госбезопасности продолжали работу по упреждению действий противника. Они предвидели, что германские спецслужбы будут искать контакты с недовольными советской властью гражданами из сословий, лишившихся своих привилегий после Октябрьской революции.

В канун нападения Германии на Советский Союз наша контрразведка ввела в поле зрения разведчиков абвера — из числа сотрудников германского посольства в Москве — некоего инженера с «Мосфильма». «Некий инженер с “Мосфильма” — наш агент Гейне — Александр Демьянов, ставший для абвера Максом, превратился в значимый «источник информации» для командования вермахта. Руководство абвера считало, что Макс опирается в своей работе с германской разведкой на источники информации в окружении маршала Б.М. Шапошникова и генерала К.К. Рокоссовского.

Дезинформация, передаваемая Гейне, имела стратегическое значение. Так, в ноябре 1942 года Макс-Гейне предсказал, что Красная армия нанесет немцам удар 15 ноября не под Сталинградом, а на Северном Кавказе и подо Ржевом. Немцы ждали удара подо Ржевом и отразили его, но окружение группировки фельдмаршала Паулюса под Сталинградом было для них полной неожиданностью.

По замыслам генерала Штыменко важные операции Красной армии действительно осуществлялись в 1942–1943 годах там, где их предсказывал Макс-Гейне, но они имели отвлекающее и вспомогательное значение.

Как следует из воспоминаний Гелена, информация Макса (дезинформация Гейне) способствовала также тому, что принятие немцами решения о сроках наступления на Курской дуге неоднократно переносилось, и это было на руку командованию Красной армии.

Накануне летнего наступления Красной армии в Белоруссии в 1944 году И.В. Сталин вызвал Судоплатова (НКВД), Кузнецова (НКГБ) и Абакумова (военная контрразведка Смерш). Сталин одобрил план дальнейшего использования Гейне-Макса и предложил кардинально расширить рамки радиоигры. Он посоветовал создать у противника впечатление активных действий в тылу Красной армии остатков германских войск, попавших в окружение в ходе нашего наступления.

19 августа 1944 года Генштаб сухопутных войск вермахта получил посланное Максом-Гейне в абвер сообщение о том, что соединение под командованием подполковника Шерхорна численностью 2500 человек блокировано Красной армией в районе реки Березина. Так начался второй этап операции «Монастырь» — «Березино».

Весьма примечательно, что оба шефа германских разведок — Шелленберг и Гелен — так и ушли в мир иной, не ведая, что «их» Макс был нашим агентом Гейне. Тайна операции «Монастырь» — «Березино» приоткрылась только в 90-х годах прошлого столетия.

В 1944 году генерал-майор ПА. Судоплатов, в то время начальник Разведуправления НКВД, и его заместитель генерал-майор Л.А. Эйтингон за боевые операции в тылу немецких войск были награждены орденами Суворова.

Из Положения о награждении орденом Суворова: «…награждаются военачальники за выдающиеся успехи в деле управления войсками, отличную организацию боевых операций и проявление при этом решительности и настойчивости в их проведении, в результате чего была достигнута победа в боях за Родину в Отечественной войне…»

Операция «Турнир» (1967–1971—1978). Известно, что спецслужбы большинства стран уделяют повышенное внимание борьбе разведок и контрразведок. Такое противостояние всегда отличается остротой содержания, хотя приемы борьбы различны. И среди них — проникновение в агентурную сеть противника.

История русской и советской разведок знает немало примеров удачных операций по вскрытию замыслов противника и противодействию им. Но всегда считалось: наиболее сложными мероприятиями контрразведывательного характера были операции по проведению игр с привлечением подстав и тем более когда борьба велась со спецслужбами Запада под «флагом предательства».

В 70-х годах наша внешняя контрразведка проводила акцию тайного влияния путем внедрения кадрового сотрудника в агентурную сеть канадских спецслужб.

В середине 60-х годов в поле зрения канадцев оказался советский коммерсант, сотрудник Торгпредства СССР в Канаде, а на самом деле оперработник научно-технической разведки, уже побывавший за рубежом в коротких и долгосрочных командировках. Но и интерес к советскому сотруднику не остался незамеченным и самим разведчиком, и резидентурой, и Центром.