Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 3

В 1947–1956 гг. шло зарождение и становление новых форм оперативно-боевой деятельности — оперативно-боевые мероприятия и оперативно-боевые действия еще не получили своей классификации и продолжали называться чекистско-войсковыми операциями, но в учетах органов безопасности все чаще начинают появляться понятия «деятельность чекистско-войсковых (оперативно-войсковых) групп, войсковых нарядов (РПГ, засад, секретов)» и др.

Такие оперативно-боевые действия проводились в основном для розыска и ликвидации небольших по численности бандгрупп или руководителей подполья с охраной, когда другими методами и способами захватить или ликвидировать действовавших бандитов было нецелесообразно или невозможно.

Оперативно-боевые мероприятия и действия отличались от чекистско-войсковых или специальных операций основными показателями: количеством участвующих в них сил и средств, масштабом, продолжительностью, динамичностью и напряженностью.

О.М. Хлобустов Роль спецслужб США и СССР в информационной войне в 1940–1980-х гг

25 июля 1967 г. приказом председателя КГБ при СМ СССР № 0096 было образовано управление по борьбе с идеологическими диверсиями спецслужб иностранных государств и зарубежных антисоветских организаций (Пятое управление КГБ). В силу целого ряда причин в период «перестройки» и начале 1990-х гг. именно эта сфера деятельности органов государственной безопасности стала объектом не только пристального внимания, но и жесткой критики в отечественных СМИ и выступлениях некоторых политических активистов.

В развернувшейся дискуссии о роли и месте органов безопасности в механизме государства утверждалось, что под «идеологическими диверсиями» понималась якобы «борьба с инакомыслием», с «диссидентами». «Именно функции тайной полиции, — писал один из постоянных критиков органов безопасности, — в наибольшей степени и составили “славу” этому ведомству в собственной стране»[607].

При этом следует отметить, что в открытых публикациях по истории отечественных органов безопасности их авторами, как правило, не рассматриваются, полностью игнорируются такие вопросы, как стратегия и тактика разведывательно-подрывной деятельности спецслужб иностранных государств против СССР, так и существовавшие в то время в нашей стране законодательные нормы.

А между тем, как подчеркивал Ю.В. Андропов, в оценке деятельности органов безопасности «должен быть всегда конкретно-исторический подход. Здесь важен учет требований текущего момента, средств и методов, используемых противником, конкретных задач в области обеспечения безопасности Советского государства»[608].

Необходимо коротко остановиться на взглядах политического руководства США на цели, задачи и средства американской политики в отношении Советского Союза, который традиционно воспринимался на Западе как «большая Россия», наследник Российской империи.

О широких возможностях разведки, ее способности вести «тайную войну» пришли к выводу в конце 1940-х гг. американские специалисты в области разведки и международных отношений. В частности, заместитель директора ЦРУ США по разведке Р. Клайн подчеркивал: «ученым известно, что судьбы народов формируются комплексом трудно улавливаемых социальных, психологических и бюрократических сил. Обычные люди, чья жизнь — к худу ли, к добру ли — зависит от игры этих сил, редко понимают это, разве что смутно и весьма поверхностно. Одной из таких сил с начала 40-х годов стала разведка»[609].

Этот вывод, а также опыт информационных и пропагандистских операций в годы Второй мировой войны на Западе был положен в основу концепции «психологической» (употреблялся также термин «информационно-психологическая») войны. Так, в работе одного из основоположников теории психологической войны Пола Лайнбарджера опыту Первой и Второй мировых войн посвящены отдельные главы[610].

В геополитическом противостоянии периода «холодной войны» 1946–1989 гг., как известно, США были определены как главный противник СССР. Основанием для этого послужили цели американской внешней политики, сформулированные в геополитической стратегии «Сдерживания коммунизма»[611].

Так, уже 14 декабря 1947 г. директивой Совета национальной безопасности (СНБ) США № 4/A на Центральное разведывательное управление (ЦРУ) было возложено ведение «психологической войны» против СССР в мирное время[612].

Позднее, в 1953 г., Объединенный комитет начальников штабов США утвердил следующее определение этого понятия: психологическая война — запланированное применение пропагандистских и иных информационных мер, предназначенных для воздействия на мнения, чувства, поведение противника или других групп иностранных граждан, которое обеспечит проведение нужной политики, достижение запланированных целей или проведение военной операции[613].