Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 3

Некоторое время спустя В.Г. Бортневский обратился к карательному органу контрреволюционного лагеря на Юге России — деникинской контрразведке. Результатом его научных изысканий стали статьи, опубликованные в 1995 г. в журналах «Отечественная история» и «Новый часовой»[704], в которых раскрыта структура и организация контрразведки Добровольческой армии и Вооруженных сил на Юге России, показаны ее место и роль в системе военной диктатуры, выявлено участие высокопоставленных чинов в заговоре против генерала А.И. Деникина и т. д. Подчеркнем, что это были первые научные работы по истории белогвардейских спецслужб.

Деятельность контрразведки некоторое время оставалась за рамками исследовательского процесса. Эту особенность данного историографического периода можно объяснить необходимостью накопления первичных знаний о контрразведке Белого движения, ранее не изучавшейся исторической наукой. В советский период по идеологическим соображениям она не стала предметом исследования даже в специализированной литературе. Так, в учебнике, изданном Высшей Краснознаменной школой КГБ при Совете министров СССР в 1977 г. под грифом «Совершенно секретно»[705], лишь вскользь упоминается о существовании разведывательных и контрразведывательных служб в белых армиях.

В открытой советской литературе белогвардейская контрразведка рассматривалась в основном как карательная структура, жестоко расправлявшаяся с большевистскими подпольными организациями. Среди множества книг, посвященных борьбе подполья с белогвардейскими режимами, заслуживает внимания монография историка М.И. Стишова, выполненная на обширной источниковой базе. Расставив акценты в соответствии с марксистско-ленинской методологией, автор тем не менее объективно раскрыл причины провалов многих подпольных организаций, вызванных, по его мнению, бдительностью сотрудников белогвардейских карательных органов по отношению к оппозиционно настроенным элементам, разветвленной сетью контрразведывательных структур[706].

Во второй половине 1990-х — начале 2000-х гг.[707] историки в основном исследовали процесс становления и развития белогвардейских органов безопасности. Несмотря на то что они имели разных отцов-основателей, в них, образно выражаясь, просматриваются черты одной матери — царской армии. «Генетическое сходство» им передали генералы и офицеры, которые в силу своих знаний, служебного опыта и менталитета создали военно-административный аппарат по образцу Российской императорской армии времен Первой мировой войны, где спецслужбы находились на вторых ролях.

В начале 2000-х гг. историк Е.А. Корнева обратилась к новой теме — деятельности колчаковской контрразведки по информационно-аналитическому обеспечению военных и гражданских властей[708]. С ее точки зрения, спецслужбы представляли правительству и командованию объективные сведения о настроениях населения и войск в Сибири.

С середины 2000-х гг. ученые предприняли попытки комплексного изучения белогвардейской контрразведки, в том числе исследовали ее кадровый состав[709].

Как установили историки, генерал-лейтенант А.И. Деникин проявлял политическое недоверие к жандармам и поэтому, за редким исключением, запрещал принимать их на службу в органы контрразведки[710]. В основном они комплектовались генштабистами (руководители) и строевыми офицерами. Большинство сотрудников не имело соответствующего образования и квалификации для правильной организации работы агентуры и проведения дознания, а также устойчивых моральных принципов. Они шли в контрразведку с целью наживы и грабежа, поэтому, как правило, занимались хищением выделенных денежных средств, фабрикацией дел и вымогательством. Низкий профессионализм и беспринципность чинов, как правило, сопровождались бессмысленной жестокостью в отношении подозреваемых. Тюрьмы были забиты большевиками, лицами, сочувствовавшими советской власти, рабочими, крестьянами и т. д. Нарушавшие закон «беспринципные дилетанты» вызывали недовольство и нарекания со стороны как командования, так и местного населения, создавая негативный имидж Белому движению[711].

Низкое качество кадров и грубые, противозаконные методы работы сотрудников в разной степени подвергались критике со стороны современных исследователей. Например, испытывающий симпатии к красным и весьма предвзято относящийся к белым С.С. Миронов в качестве «вопиющих» фактов жестокости привел несколько случаев расправы сотрудников контрразведки над генералами, воевавшими против белых в рядах Красной армии[712].

Критически настроенный к советским органам безопасности И. Симбирцев заостряет внимание на жестокости карательных акций ВЧК, которые, с его точки зрения, по масштабам значительно превосходили белогвардейские. «Не углубляясь в долгий анализ фактов, легко заметить, насколько даже самые жестокие в плане методов работы контрразведки белых армий проигрывают количественно террору ЧК, — пишет историк. — И уж точно проигрывают в том плане, что никоим образом не ставили никакой “белый террор” на поток»[713].