Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6

В связи с увеличением количества воинских преступлений в 1942 г. были подготовлены приказы и директивы ГКО, НКВД об усилении борьбы с дезертирством и уклонением от мобилизации. В соответствии с постановлением ГКО от 16 января 1942 г. № 1159 «О порядке передвижения военнообязанных в военное время и ответственности за уклонение от военного учета» органам НКВД СССР поручалось организовывать систематическую проверку документов у граждан с целью выяснения их статуса по отношению к военной службе. Приказом НКВД СССР № 00167 от 24 января 1942 г. наркомам внутренних дел республик, начальникам краевых и областных управлений НКВД предписывалось в целях выявления лиц, уклоняющихся от призыва и мобилизации, производить во всех населенных пунктах, на путях сообщений периодическую проверку документов у граждан. Приказом НКВД СССР № 002264 от 14 октября 1942 г. руководство и контроль за работой органов НКВД по борьбе с дезертирством и уклонением от призыва и мобилизации возлагались на отдел НКВД СССР по борьбе с бандитизмом, а в НКВД – УНКВД на местах – на отделения (группы) по борьбе с бандитизмом. В соответствии с постановлением ГКО № 2401 от 11 октября 1942 г. «О мерах наказания дезертиров, занимающихся бандитизмом, вооруженными грабежами и контрреволюционной повстанческой работой» и приказом НКВД СССР № 002265 от 14 октября 1942 г. дезертиры, занимающиеся бандитизмом, вооруженными грабежами и контрреволюционной повстанческой деятельностью, подлежали с этого времени заочному осуждению. Причем указанные преступления квалифицировались по статье 58–1 «б» УК РСФСР[372]. На основании этого же приказа после осуждения дезертиров их семьи с санкции Особого совещания подлежали выселению[373]. Одновременно на членов семей дезертиров заводились учетные дела.

Совершеннолетние члены семей преступников наказывались лишением свободы на срок от 5 до 10 лет с конфискацией всего имущества, в том случае если они чем-либо способствовали измене или хотя бы знали о ней, однако не сообщили об этом в правоохранительные органы. Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, проживавшие совместно с ним или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, наказывались лишением избирательных прав и ссылкой в отдаленные районы Сибири на 5 лет. Родственники несли ответственность также в том случае, если ничем не способствовали измене или если даже не знали о ней.

В случае физической ликвидации заочно осужденных дезертиров уголовные дела на них приобщались к учетным делам членов их семей и направлялись в Особое Совещание при НКВД СССР для решения вопроса о репрессировании последних.

10 декабря 1942 г. из Москвы в региональные органы НКВД СССР была направлена директива «О мерах по усилению борьбы с бандитизмом и дезертирством». Наркомат в очередной раз потребовал перестроить оперативную работу. Вместо борьбы с бандитско-дезертирскими группами войсковыми средствами и силами милиции приказывалось проводить агентурно-оперативную работу: осуществлять агентурное проникновение в банды, таким образом подставлять преступников под «оперативный удар». В местах концентрации бандитов и дезертиров предписывалось создавать отдельную агентурно-осведомительную сеть из лесных объездчиков, охотников и чабанов, имевших возможности получать информацию о действиях преступников. Лица, укрывавшие бандитов и дезертиров, подлежали уголовному преследованию. В директиве также подчеркивалась необходимость сочетания чекистско-войсковых операций с агентурно-оперативными мероприятиями в деле борьбы с изменниками[374].

В территориальных органах правопорядка издавались приказы, направленные на усиление работы по поиску дезертиров. 19 марта 1942 г. был подписан приказ прокурора Чкаловской области П. С. Ковалева № 115 «О прокурорском надзоре за деятельностью органов милиции в период военного времени», в котором речь шла о том, что дела по воинским преступлениям необходимо рассматривать в течение 24–28 часов[375]. Однако данный срок зачастую не выдерживался, поскольку нормативными документами требовалось получать подтверждения от тех войсковых частей, из которых дезертировали соответствующие красноармейцы. В приказе прокурора Чкаловской области от 6 июля 1942 г. указывалось, что сроки рассмотрения дел о воинских преступлениях являются неудовлетворительными, так как в течение одних суток расследовалось 10,8 %, до трех дней – 24,9 %, в срок от 10 дней до одного месяца – 30,3 %, свыше одного месяца – 16,5 % дел[376].

Имели место случаи, когда трибуналом гарнизона к дезертирам, совершившим убийство, грабеж, хищение, применялась щадящая мера наказания. Так, например, по делу Махтыгалиева, Кисанова, Бубольярского, Бубашева (бандитизм и убийство инвалида войны) квалифицировались по статье 136 УК, т. е. как убийство. Этот приговор по представлению НКВД и протесту прокуратуры был отменен ввиду слишком «мягкой» меры наказания[377].