Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6

Только тогда она рассказала мужу, что ее дед владел в селе Кошево, где она и родилась, крупным земельным наделом, но к 1914 г. совсем промотался. Хорошо знали местные работники и родителей жены Горюнова, мать продолжала жить в усадьбе до выселения в конце 1920-х гг., ведя скромное хозяйство. Малолетняя Анна воспитывалась в это время у теток – сестер отца в Твери. При выяснении обстоятельств, по словам матери, ее нынешний муж, хотя и лишался избирательных прав, но был восстановлен в них ВЦИК СССР, как участник Гражданской войны и Перекопских боев, о чем у него имелись документы.

Проверкой, проведенной кадровым аппаратом УНКВД Калининской области в 1937 г., было установлено, что отец жены Горюнова – И. А. Кириллов – со своими братьями и сестрами до революции имели на территории Емельяновского района крупное поместье, включавшее в себя около 500 га пахотной земли, 2500 га собственного леса, а также лесной массив в бывшей Мошковской волости, 12 лошадей, 22 коровы, держали лавку. После революции поместье было изъято и на его землях образовалась сельскохозяйственная коммуна, а затем колхоз «Ильич». Из района остававшиеся в имении Кирилловы, по данным местного райотдела НКВД, «скрылись в 1930 г., в период раскулачивания».

Кадровики Тверского оперсектора ОГПУ и УНКВД Калининской области вряд ли добрались бы до информации, что дворяне Кирилловы внесены в третью часть родословной книги Тверской губернии по Старицкому уезду с 1794 г. Иван Кириллов получил первый гражданский чин статского советника в 1734 г., его сын Петр поднялся еще выше, получив классный военный чин в 1764 г., а при Екатерине II став действительным статским советником.

П. И. Кириллов начал свою служебную карьеру при Елизавете Петровне в 1749 г. в правительствующем Сенате юнкером, дослужился до бригадира, имел имение в Мценском уезде Орловской губернии. В 1769 г. был обнародован Манифест об учреждении первых отделений Ассигнационного банка, получившего право обмена медных денег на бумажные – ассигнации. В 1769–1771 гг. П. И. Кириллов стал советником первого директора «Правления для вымена государственных ассигнаций» графа А. П. Шувалова, а впоследствии и директором банка, был близким другом Г. Р. Державина, упоминавшего о нем в своих записках.

Жена архитектора В. И. Баженова в трудное время была вынуждена распродавать приобретенные семьей поместья. Постепенно дошла очередь и до ее приданного – сельца Стояново возле подмосковной Черноголовки. В 1781 г. она продает Стояново и несколько деревень в Тверской губернии П. И. Кириллову. Причиной покупки столь высокопоставленным лицом сравнительно небольшого сельца историки называют роскошную усадьбу, построенную самим В. И. Баженовым.

Непосильной, пожалуй, в данный момент задачей будет проследить генеалогию дворян Кирилловых в XIX в., но при описании помещичьих усадьб в Старицком уезде в 1922–1925 г. след их сохранился: из усадьбы Кошево Кирилловы были выселены постановлением особой комиссии по выселению от 25 августа 1925 г.

Женитьба на «чуждово-классовом элементе» не могла пройти, тем более для сотрудника органов ОГПУ, даром. Так и получилось. Но не совсем в том духе, как это представляется с банальной точки зрения, которую вырабатывает регулярное чтение в целом неплохой книги «Дети Арбата».

Именно в период обнаружения в семейном шкафу разных скелетов Д. И. Горюнов был назначен на руководящую должность начальника Емельяновского РО ОГПУ. В конце 1934 г. у него произошел конфликт с представителями местной номенклатуры – районным прокурором и народным судьей. Он разбирался по партийной линии: в Емельяновский район выезжали секретарь парколлегии и партследователь Московского комитета ВКП(б) – район тогда входил в Московскую область. Проведенной ими проверкой жалобы на Горюнова не подтвердились, в присутствии всех сторон конфликта, в том числе и «потерпевших», москвичами был произведен «разбор полетов» у секретаря райкома. Тогда противной стороной, естественно, испытывающей неприязнь к чекисту и оставшейся неудовлетворенной исходом противостояния, была предпринята кампания по «сенсационному» разоблачению социального прошлого жены Горюнова. По тем временам дело было нешуточное – в январе – феврале 1935 г. райпрокурор потребовал от секретаря РК ВКП(б) оргвыводов в отношении коммуниста Горюнова на бюро райкома и поставил вопрос об этом на партколлегии МК ВКП(б).

В феврале 1935 г. Д. И. Горюнов вновь отписывался руководству по ситуации с женой, конечно, упирая на то, что мать жены, происходила из крестьян, в 1920-х гг. вела трудовое хозяйство с одной коровой, сама работала продавщицей в кооперации, наемную работницу держала исключительно в качестве няни для маленького сына, а в 1928–1929 гг. «вольно или невольно» переехала в Тверь, «окончательно нарушив всякую связь с сельских хозяйством».

Горюнов Д.И. 1935 г.