Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6

Под обвинение в контрреволюционном саботаже нередко попадали те командиры производства, которые, получив дополнительные задания по выпуску военной продукции, не бросали сразу все силы на их выполнение, не переводили рабочих на казарменное положение, а вместо этого старались избежать произвольно завышенных плановых заданий, не обеспеченных сырьем, материалами, без достаточного количества рабочих соответствующей квалификации и необходимого оборудования. Если руководители заводов пытались опереться на инженерные расчеты и обосновать перед вышестоящими инстанциями нереальность спущенных сверху производственных планов, то вероятность быть репрессированным значительно возрастала. Архивные материалы отражают далеко не единичные факты, когда партийные органы в лице членов бюро обкомов ВКП(б) на своих заседаниях квалифицировали невыполнение производственного задания в срок как государственное преступление и передавали «виновных» в саботаже в карательные органы по сути дела лишь для того, чтобы там оформили уголовное наказание[311]. Если в результате подобного вмешательства производительность труда возрастала, то вместе с этим в партийно-государственных органах росла уверенность в наличии «злой воли», которая ранее мешала нормальному развитию производства. Эта уверенность побуждала все шире использовать карательные методы для решения производственных задач.

Сходная картина вырисовывается и по материалам, отражающим борьбу органов государственной безопасности с вредительством на объектах экономики. Отсутствие разоблаченных диверсантов, вредителей, как и саботажников, считалось серьезным недостатком в работе подразделений НКВД, поэтому установки выявлять эти контрреволюционные преступления следовали систематически. Более того, прямо говорилось, что начальники городских и районных аппаратов НКВД увлекаются выявлением антисоветских высказываний и их документированием, в то время как контрреволюционно настроенный человек не ограничивает свою деятельность разговорами, агитацией, а вместе с тем вредит, саботирует, готовит диверсионные и террористические акты, занимается шпионажем. Считалось, что человек, высказывающий недовольство властями, не может честно работать на Советскую власть, и у него обязательно должны быть преступные связи. Оперработник в каждом зафиксированном случае антисоветских высказываний был обязан искать «направляющую руку» немецкой разведки. Ту же «руку» искали и в ходе расследований многочисленных аварий и выхода из строя промышленного оборудования, из-за которых лихорадило производство[312]. Случалось, получали объективные данные о прямом умысле. Установления такого факта было в то время достаточно, чтобы возбудить уголовное дело и привлечь злоумышленника пo статье 58–7 УК РСФСР за вредительство. Состав контрреволюционного преступления считался в наличии, если удавалось установить (или получить признания), что обвиняемый желал или сознательно допускал ослабление экономической мощи СССР[313].