Тайная улыбка

В ясный морозный день Нового года я встала рано, очень нежно поцеловала Дона в щеку, чтобы его не разбудить. Перед уходом я посмотрела на него. Да. Он спал. Я взяла машину и выехала из Лондона. Дороги были почти пустые. Проехала через мост Блэкфрайарз, откуда смогла полюбоваться куполом собора Святого Петра, сверкающим ледяным сиянием, через Нью-Кросс, Блэкхит и дальше на дорогу А2. Оставляя позади Грейвсенд, заехала в гараж, заправилась бензином. Я уже подавала свою кредитную карточку, но тут же передумала и расплатилась наличными. Купила также чашку кофе и выпила ее в машине перед самым отъездом. Я чувствовала себя спокойно, в ярком свете этого зимнего дня все приобретало ясность и точность.

Поехала по М2 и через несколько миль развернулась в сторону Шернеса. Сейчас показалась дельта Медвея, с грязными кварталами и ветхими группами домов, около которых несколько голых деревьев раскачивались на ветру, небо было огромное, без единого облачка. Вскоре я уже переправлялась на остров Шеппи. Подъехала к тротуару и проконсультировалась по карте, затем поехала прямо, потом свернула вправо на дорогу с односторонним круговым движением, опять направо через две мили на ухабистую узкую дорогу, налево к церкви, которую можно было увидеть с расстояния в несколько миль, единственный вертикальный ориентир, возвышающийся над болотистой местностью. Перед церковью я припарковалась и посмотрела та часы. Десять утра; мне нужно было пройти пешком приблизительно две мили, на это у меня оставалось менее часа.

Было страшно холодно, когда я открыла дверцу, ветер разносил отчаянный крик морских птиц. Надела толстую куртку, шарф и огромные велосипедные перчатки. Но все равно щеки пощипывало от холода. Я пошла. Будь здесь Дон, он смог бы назвать всех птиц, парящих надо мной в потоках воздуха или низко летающих над водой с криками. Сжала руки, сложив их вместе, чтобы согреть и поддержать циркуляцию крови. Вокруг никого не было, только несколько овец, пасущихся на траве, растущей пучками, да птицы, осторожно пролагающие свой путь по грязи на длинных голых ногах с выступающими суставами. Я повернулась спиной к морю и пошла в сторону болот, удаленных от моря.

Приблизительно через сорок минут я заметила точку на линии горизонта. Точка становилась крупнее, яснее. Превратилась в фигуру, которая направлялась в мою сторону. Стала женщиной в теплом пальто со светлыми волосами, выбивающимися из-под шляпы, развевающимися вокруг бледных щек. Мы просто шли навстречу друг другу через болота, пока не оказались на расстоянии несколько футов друг от друга.

— Наоми, — сказала я.

— Привет.

— Все прошло нормально?

— Я была осторожна, как ты советовала.

Мы не виделись с ней после тех дней, проведенных в суде, когда я изо всех сил старалась не смотреть на нее, хотя остро осознавала ее присутствие, чувствовала ее даже тогда, когда смотрела в другую сторону. Один раз буквально на одну секунду, даже меньше, наши взгляды встретились, а потом мы обе торопливо посмотрели в разные стороны, словно обожглись. Она похудела, ее бледность бросалась в глаза. Более того, она казалась старше на много лет по сравнению с той искренней женщиной с приятным лицом, которую я встретила в «Крэбтриз». Возможно, это было связано с тем, что исчезла наивность, утраченная всего лишь за несколько месяцев. Это сделал Брендан.

— Прогуляемся хотя бы немного? — предложила я, она согласно кивнула и снова вернулась на свою тропу.

Мы шли какое-то время гуськом, пока тропа не стала шире, превращаясь в частную стоянку для транспорта, покинутую и мрачную. Дорога отсюда вела к дамбе. Перед нами открывался вид на широкую дельту, а на противоположной стороне была видна низкая береговая линия Кента. На урезе воды была галька, валялись обломки ракушек, а также старые консервные банки, битые бутылки, разорванные пластиковые мешки.

— Легко было ускользнуть незамеченной?

— Больше нет никого, кто действительно мог бы заметить.

Ее голос был спокойный и ровный; чтобы услышать ее, мне пришлось напрягать слух.

— А как у тебя?

— Я сказала Дону, что осматриваю пустующую собственность.

— О!..

Несколько минут слышен был только скрип наших ног по замерзшей траве. Я была уверена, что мы обе вспоминали одно и то же, тот странный час, когда мы встретились и, как две ведьмы, бормотали планы и обменивались таинственными знаками. Из своей сумки она вытащила небольшой двойной пакет, в котором были грубые темные волосы, снятые ею с расчески Брендана, и нож с зазубренным острием и резьбой, завернутый в мягкое бумажное полотенце, который она подала, держа его за нижнюю часть лезвия, соблюдая все меры предосторожности, чтобы не дотронуться до рукоятки. Затем она развернула темно-синюю рубашку и разложила ее перед нами. Я протянула указательный палец левой руки, она взяла английскую булавку, открыла ее и, прикусив нижнюю губу, вонзила острие мне в палец. Появилась темная капля крови, и через несколько секунд я уже трясла палец над рубашкой, стряхивая на воротник кровь, а потом еще и вытерла палец об нее.