Тайная вечеря. Путешествие среди выживших христиан в арабском мире

«Это христианские деревья» – кричали ему вслед. Под этим подразумевалось: значит, их можно рубить.

После этого интервью я и сам решил отправиться в монастырь, чтобы лично увидеть окрестности, но у ворот меня задержали. Как журналист, я не имел права туда входить[43]. Попытавшись позвонить одному из монастырских священников, чтобы получить разрешение, я столкнулся с отказом. Пресса сюда не допускается, как выяснилось, потому что побывавшие здесь журналисты описали ситуацию в монастыре с произраильских позиций. Никто в Палестинской Автономии не может жить с подобным обвинением.

Когда на следующий день я рассказал Кимсиху о моей неудачной поездке в монастырь, он лишь пренебрежительно рассмеялся. Сказал, что там испугались, как бы история с вырубкой леса не вышла наружу.

– Они не хотят об этом говорить, потому что трусы, – сказал он. – Для них самое главное – сохранить свою безопасность, привилегии и статус.

* * *

Есть еще примеры расизма в действии. Когда я встречаюсь с христианами, которые не принадлежат к обеспеченной части населения и, подобно Кимсиху, проживают в пригородах Вифлеема, от меня не укрывается, как они стараются подстраховаться. Они знают, что обладают более низким статусом, чем их окружение из мусульманской общины. Очевидно, что далеко не все соседи-мусульмане злоупотребляют своим привилегированным положением, однако кое-кто все же это делает, а в некоторых местах, особенно с 2000 г., им даже позволяется влиять на городские настроения.

Одно из таких мест – город Наблус[44]. В отчете министра иностранных дел США от 2012 г. говорится о том, что отношения между мусульманами и христианами на Западном берегу, в целом, удовлетворительные[45]. Так было далеко не всегда, и чтобы убедиться, соответствует ли действительности такая оценка американцев, как-то раз в октябре я отправился на север, чтобы посетить Наблус – крупный город бедняков в самом центре северной части Западного берега.

Я собирался навестить дом, в котором в январе 2006 г. присутствовал на праздновании греческого православного Рождества. Никогда не забуду, как все мы, участвуя в той тайной церемонии, в подземелье, молчаливо и торжественно пили портвейн. Рядом стояла елка, украшенная крошечными зелеными бумажными фонариками, мигающими огоньками и голубыми шарами. В 2006 г. в Наблусе было не так сложно разрушить наше тайное предприятие, и все, что у нас тогда было – это чаша. Вот так я отмечал то Рождество с двумя пожилыми христианами[46].

Было очевидно, что чистые идеалы исламизма успели оставить след и на Западном берегу, в особенности в Наблусе. После того как в этом городе по фасаду дома местного христианского виноторговца был открыт огонь, торговлю вином пришлось прикрыть. Рождественский портвейн, который подали мне мои хозяева-христиане, был приобретен в Вифлееме, где его еще возможно было достать. В Наблусе им можно было наслаждаться тайно, за закрытыми дверями. Становилось опасным делать то, что христиане в прошлом могли делать вполне свободно.

Время моего тогдашнего посещения христиан совпало со смертью Арафата, окончанием второй интифады, однако в Наблусе похищения и расстрелы стали уже привычными. С уходом Арафата началась борьба за власть, которая в наши дни успела разделить палестинцев на два лагеря – ХАМАС в Газе и ФАТХ на Западном берегу реки Иордан. Кроме того, во время этого конфликта христиане вынуждены были уворачиваться от пуль, а чувство бездомности в стране продолжало расти. Через три недели после моего визита в Наблус в 2006 г. ХАМАС должен был одержать убедительную победу на местных выборах. Мои христианские хозяева это предвидели, их глаза светились беспокойством.

Во время второй интифады израильтяне сделали Наблус центром управления терроризма. Израильские политики назвали Наблус и соседний город Дженин главными причинами для построения стены – ведь именно здесь разрабатывались наиболее ужасающие теракты. Наблус был забит оружием. ХАМАС и так называемые бригады Аль-Акса под руководством ФАТХ, партии Арафата, изо всех сил старались сделать атаки смертников как можно более зрелищными, в то время как молодые воины промышляли воровством машин и налетами на местных жителей. В итоге власти потеряли контроль над городом.

Наиболее показательна услышанная мной во время поездки осенью 2012 г. история о том, как местный хулиган на короткое время стал мировой знаменитостью. Это прекрасная иллюстрация того, как далеко зашло с тех пор палестинское общество.

Фото Хусама Абдо, опубликованное 24 марта 2004 г. на первых страницах газет, стало известно всему миру. Оно изображает захваченного на израильском КПП Хавара при выезде из города 16-летнего мальчика, чей пояс обмотан лентой со взрывчаткой. Полтора метра ростом, с монголоидными чертами лица, он стоит, грустно и смущенно глядя в пространство, расставив ноги со спущенными штанами. Он успел несколько раз потянуть за шнур, но бомба так и не сработала. Для меня эта картинка представляется эмблемой тогдашнего времени, которое было и страшным, и глупым одновременно.