Тайная власть. Незримая сила

Что произошло потом, рассказывали работники съемочной группы. «Через минуту, не больше, темно-серая завеса туч стала светлеть, облачность таяла прямо на глазах… и вдруг засияло солнце. Оператор оказался не из нервных и полностью заснял этот эпизод на пленку. А вот режиссера еще более получаса била нервная дрожь».

Другой, более ранний эпизод рассказал сам Игнатенко. Он работал тогда психологом при команде по академической гребле. Команда проводила тренировку на олимпийской базе в Литве, в Бирштонасе.

– Должны были проводиться соревнования, – вспоминает Игнатенко. – А погода напрочь испортилась. День идет дождь, второй, третий… Спортсмены и тренеры нервничают все больше. Тогда-то я и попробовал разогнать тучи. И в течение пятнадцати дней держал в радиусе пяти-шести километров солнечную погоду, можно сказать, ладонями. Я представляю себе, что ладонь моей руки излучает энергию. До тех пор, пока не увижу мерцающие точки, поднимающиеся в виде толстого луча к облакам. Пучок энергии я посылаю именно в то место, где в данный момент должно находиться солнце. Когда луч доходит до облаков, мысленно представляю происходящую там реакцию. И постепенно начинаю ощущать тяжесть, словно держу на весу ядро. Затем появляется легкая вибрация…

Очевидно, не так уж наивны и легковерны были наши предки, когда полагали, что молебен, сильный волевой импульс множества людей, способен воздействовать на тучи, менять погоду.

Обычно только крайние, экстремальные ситуации понуждают прибегать к такому воздействию. Такие обстоятельства диктуют, соответственно, и сильный эмоциональный настрой. Он необходим, чтобы само такое воздействие состоялось. Такая практика до последнего времени хорошо известна была в Поморье, на побережье Белого моря и Ледовитого океана. Здесь не только улов, сама жизнь рыбаков нередко зависит от произвола ветра. Находившиеся в море рыбаки, а чаще жены, ждавшие их на берегу, собравшись вместе, хором читали заклинания, чтобы подул попутный ветер, ветер с Севера. Самое успешное, считалось, творить такие заклинания на вечерней или на утренней зорьке.

Всплески и выбросы

Впрочем, сколь ни велика, ни исключительна эта сила, возникающая внезапно, меняющая ветер или движущая огромные массы облаков, даже она представляется менее значимой и впечатляющей по сравнению с другими, которым имеются свидетельства. Я имею в виду способность не просто двигать и перемещать объекты, воздействуя на них, как на некую компактную массу, а способность оказывать влияние на глубинные, субатомные свойства самой материи.

В годы правления Святополка Изяславовича (XII в.) во время очередной междуусобицы, когда в Киев не смели приезжать купцы, в городе и в окрестностях стала кончаться соль. Те же купцы, которые имели ее в запасе, тут же подняли цену на соль ради обогащения. Многим из бедных соль оказалась не по карману.

Тогда блаженный Прохор, игумен Киево-Печерской лавры, собрал в свою келью пепел из печей, что были в монастыре, и по его молитве, гласит предание, зола обратилась в соль. Когда игумен стал раздавать ее нуждающимся, люди потянулись в лавру и лавки торговцев солью опустели. Тогда купцы обратились к Святополку с жалобой: «Прохор, черноризец Печорского монастыря, отнял у нас большие деньги: всех неотступно привлек к себе за солью, и мы, платящие тебе подати, не можем сбыть своей соли и через него разорились». Князь, решив сам обогатиться, ответил купцам: «Ради вас пограблю монаха» – и приказал отнять соль у бл. Прохора, сложить ее на княжеском дворе и продавать за деньги. Это было сделано, мешки разгрузили, но оказалось, что в них – зола. В недоумении и гневе князь прождал несколько дней, зола оставалась золой, и он, досадуя, приказал высыпать ее за ворота. Когда же поутру князь выезжал со двора, он увидел у дороги большую кучу соли и множество людей с ведрами и мешками, спешившими к этому месту. То, что было (или представлялось) золой, снова стало солью.

Встречая явление, превышающее наш жизненный опыт и, соответственно, разумение, трудно бывает сразу вместить его, принять в себя. И хотя со временем это все-таки происходит, самое худшее – с ходу пытаться объяснить или отвергнуть его (что в известном смысле одно и то же). Избегнем соблазна такой торопливости и, постаравшись вместить услышанное, обратимся к еще одному свидетельству прошлого.

Ученик Аввы Виссариона, египетского подвижника, рассказывал: «Однажды мы шли по морскому берегу, я почувствовал большую жажду и сказал Авве Виссариону: „Отец, меня очень томит жажда“. Старец, помолившись, сказал: „Напейся из моря“. Морская вода сделалась пресной, и я от нее утолил жажду. Напившись, я налил воды в сосуд с предосторожностью, чтобы иметь при себе воду, если снова начну чувствовать жажду. Старец, увидев это, сказал мне: „Для чего ты сделал это?“ Я отвечал: „Прости меня. Я сделал это из опасения, что мне опять захочется пить“. Старец сказал: „Как здесь Бог, так и везде Бог“.»