Тайная военная разведка и борьба с ней

Для выполнения комплекса этих задач, далеко отстоящих от «чистой» контрразведки, и была создана особая команда, которая вошла в историю под названием «комиссия Батюшина». На деле это означало не что иное, как первый опыт ввода контрразведки (пусть и локальной по масштабу – фронтовой) в самую сердцевину политических интриг, участниками которых являлись все без исключения главные действующие лица режима, приближающегося с большой скоростью к гибели.

Сам Н. С. Батюшин позже об обстоятельствах, связанных с именем Распутина, будет неубедительно говорить лишь как о «революционной пропаганде» неких сил, поставивших целью сокрушить царизм путем компрометировании царя и его семейства. Не исключено, что он, активно работавший против Распутина и его окружения, таким способом старался не дать причислить себя к виновникам гибели самодержавия. Но за него, спустя десятилетия, рассказал один из «посвященных» – генерал Бонч-Бруевич. Батюшина, похоже, привлекли к делу, руководствуясь простой логикой, которую его начальник изложил много лет спустя: «Я наивно полагал, что если убрать с политической арены Распутина, то накренившийся до предела государственный корабль сможет выправиться». А вот какие аргументы могли пойти в ход. «Контрразведке было известно, что Распутин является сторонником сепаратного мира с Германией и если и не занимается прямым шпионажем в пользу Германии, то делает очень много в интересах германского Генерального штаба. Влияние, которое Распутин имел на императрицу и через нее на безвольного и ограниченного царя, (читателю легко определить, когда эта книга впервые увидела свет: в середине 50-х годов. – Авт.) делало его особенно опасным. Понятен поэтому интерес, с которым контрразведка занялась „святым старцем“ и его окружением». И далее очень тонкое замечание: «Генерал Батюшин, взявшийся за расследование темной деятельности Распутина, старался не касаться его отношений с царской семьей, Врубовой и другими придворными, но это было трудно сделать – настолько разгульный мужик вошел в жизнь царскосельского дворца». Обратим внимание читателя на два момента. Во-первых, мемуарист почему-то не говорит о том, кто и когда поручил контрразведке начать оперативную работу по Распутину. Решиться действовать самостоятельно по такому «объекту» она не могла – не тот уровень. И Бонч-Бруевич – не тот уровень! Н. В. Рузский? М. В. Алексеев? Сговор двух генерал-адъютантов за спиной своего Верховного главнокомандующего? Такое предположение имеет некоторые основания. Во-вторых, Батюшин бесспорно осознанно принял участие в этом деле, видимо оговорив при этом лишь право не касаться личной жизни обожаемого им государя, его семьи и всего близкого его окружения. Сакральный характер монархической власти остался для него непререкаемым на всю жизнь.

Патриот– контрразведчик, но не царедворец и не политик, дав втянуть себя в крупнейшую политическую игру, не сравнимую по масштабам с делом Мясоедова, не смог разглядеть грозившей ему опасности. Она стала для него роковой и в служебном, и в личном плане. Крах задуманного другими игроками стал в итоге, его, батюшинским «Ватерлоо».

Карьера, но не жизнь Батюшина близка к завершению. Впереди отдельный подробный рассказ о перипетиях его теперь генеральской биографии, хронологически очерченной второй половиной 1916 года и двумя месяцами 1917 года. При назначении он мог думать, что наступил его звездный час. И на пике карьерного взлета, как сказал поэт, «на разливе души», неожиданная потеря всего: доброго имени, Великой Императорской России и даже любимой Родины вообще, для благополучия которой он отдал свои лучшие годы. Удар судьбы непереносимо трудный, так как в числе первых пострадавших был он и члены его небольшой команды, а не те высшие военные верхи, кто задумал саму акцию по спасению страны от ее внутренних врагов силами… мизерной группы специалистов, знающих толк в применении особого оружия – агентуры, и кто дал добро руководителю этой группы.

С имени Николая Степановича Батюшина открывается в российской истории XX века уникальный скорбный список первых лиц специальных служб, отданных на заклание политиками в угоду политике.

Цели, поставленные комиссией военной верхушкой, свидетельствовали о потрясающем политическом инфантилизме ее участников, граничащим с примитивизмом, что вообще-то было присуще огромному числу представителей российского генералитета. Среди них оказался и дважды генерал Н. С. Батюшин: и «генерал для поручений», и генерал по званию. Крайний монархист по политическим убеждениям, сторонник сильной руки, а потому – враг демократии и парламентаризма, мало разбиравшийся в вопросах права (этой сфере государственной жизни он нигде не учился), Батюшин в дни своего взлета на оперативный Олимп и сам мог поверить, что силовыми методами, включая сюда и те специфические, которыми он владел мастерски, можно спасти от гибели Империю, особенно если у тебя за спиной стоит генералитет всей страны во главе с Верховным главнокомандующим.