Тайная война

– Продуктов вам в путь дадим с избытком. А что у вас за отряд такой необычный и куда вы путь держите? – поинтересовался лесник. – То, что вы не турки и не их наймиты, это и так понятно, но и сербов из вас – раз, два и обчёлся, вроде бы и славяне, а всё же какие-то странные. Но оружие, конечно, хорошее, такое оружие бы да им сюда, – и Слободан восхищённо зацокал языком.

– Хм, – хмыкнул Богдан, – а ты наблюдательный человек, – и он выдал уже обговорённую ранее рабочую версию. – Да, они идут с Болгарской земли из-под самых Плевен, от восточных Балкан в их западные отроги, потому как турки у них совсем освирепели, боясь прихода русских. Они нагнали в Болгарию множество войск, и теперь гайдукам там стало очень тесно и опасно. Вот они и переселяются туда, где будет удобнее щипать османов. А в отряде действительно кого у них только нет: сербы, болгары, валахи и греки, и даже один цыган есть, на кого в самом начале знакомства Слободан и нарвался.

– Ну да, – закивал головой лесник, и было непонятно, поверил он в этот рассказ или же нет, – в Валахии и в Болгарии сейчас «жарко», туда постоянно идут войска турок из самой глубины османских земель, но тут пока можно быть спокойным. В Княжеваце два десятка турок настолько обленились, что даже не делают разъездов по прилегающим к городку землям. Другое дело в городе Ниш, там да, там в крепости есть османский наместник, а при нём очень большой гарнизон, но до него далеко, почти сто вёрст пути, так что гайдукам можно здесь быть спокойными.

После сытного ужина все, кроме дежурных караулов, устроились отдыхать. Егоров, закрыв глаза, буквально сразу же «вырубился», пригревшись возле горячего бока печи.

Разбудил его Гусев, Сергей тряс за плечо командира:

– Вашбродь, вашбродь, вставайте! Там лазутчика перехватили наши дозорные. Богдан уже его допрос ведёт.

В доме зажглись масляные светильники. Вся семья лесника сидела возле матери в дальней отгороженной занавесью части дома. Хозяина в ней не было, и Лёшка вышел во двор, подсвечиваемый факелами. На снегу в окружении егерей сидели отец с сыном и какой-то незнакомец с разбитыми губами. У Вука тоже под глазом наливался огромный синячище. Руки у всех троих были связаны за спиной, а перед ними сидел на колоде Богдан в своей неизменной повязке.

– Ах, чтоб тебя… – до ушей Лёшки донеслась сочная ругань и какое-то шипение! Под одним из факелов удерживаемому Трифоном и Никитой Лёньке прижигали крепким спиртным окровавленную щёку.

– Стоять, заноза, да не вертися ты! Смирно стой, ну сказали же тебе не дёргайся! – ругнул парня Макарыч. – Да не шовелись, сейчас я тебя уже шить буду!

Молодой егерь замычал от боли, но продолжал стоять на месте, а седой унтер уже делал ему второй стежок, прошивая кожу на живую.

– Зато борозда на щеке как у их благородия будет! Считай, паря, что ты уже одной ногою в капралах нонче состоишь, – шутливо подбодрил страдальца Трифон.

– Что здесь случилось? Докладывайте, – нахмурившись, спросил Егоров, оглядывая весь двор, на котором сейчас сновала вся команда.

– Да вот, Ваше благородие, как все уже угомонились и спать залегли, этот, который помоложе из хозяев, за околицу вдруг подался, – докладывал Тимофей. – Он же не знал, зараза, что у нас тут несколько тайных дозоров вокруг залегли, а не только тот, что на самом виду шебуршился. Ну вот, наши и дошли с ним до овражка, а там этот чужой его ждал, – и он кивнул на сплёвывающего кровь с разбитых губ незнакомца. – Ребятки начали их брать, но уж больно они оба вёрткие оказались, особливо тот, который к Вуку в гости пожаловал. Лёньке он вон щёку ножом просадил, ладно хоть ружьишко у него сразу же выбили, – и он кивнул на прислонённое к сараю оружие. Рядом с этим ружьём стоял старый мушкет и топор на длинной ручке.

– Понятно, – кивнул Егоров и подошёл поближе к задержанным.

Богдан только что-то горячо и на повышенных тонах выговаривал всей троице, и те теперь сидели с виноватыми и потупленными к земле взглядами. Только незнакомец громко шмыгал разбитым носом и сплёвывал кровь на белый снег.

Богдан встал с колоды и повернулся к Лёшке.