Тайная война Разведупра

По дороге из родной деревни Ворошилы, которая идет в направлении Минска, вдали они видят фашистского офицера верхом на лошади. Немец, обер-лейтенант, — рыбка немелкая. Гук. как командир разведвзвода, принимает решение: захватить фашиста в плен. Тем более что ни впереди, ни сзади никого нет, офицер — один.

Гук посылает Герасимова, под видом местного жителя, выйти на дорогу и, заговорив с немцем, отвлечь его внимание. Тем временем они нападут и свяжут фашиста.

Взводный забирает у Михаила автомат.

Герасимов выходит на дорогу и, приблизившись к немцу, пытается вышибить его из седла. Но неудачно. Фашист выхватывает пистолет: «Руки вверх!»

В это время Михаил слышит треск валежника в лесу. «Неужели бросили, сбежали?» — похолодело внутри у Герасимова.

Однако, еще надеясь на подмогу, под прицелом пистолета Михаил идет по дороге. Офицер едет за ним. Он сворачивает к лесу, немец — следом. Спускается к реке, фашист не отстает.

Герасимов прикидывает: до отряда километров двадцать. Что ж, если убьет, то, как в анекдоте, хоть упаду головою к своим.

А тем временем на заболоченном берегу реки лошадь, на которой едет немец, начинает проваливаться. Обер-лейтенант поворачивает обратно, так и не выстрелив в спину партизану. Почему? Это до сих пор осталось загадкой. Возможно, он слышал треск валежника в лесу и боялся ответного огня партизан.

Что же касается Гука, то он действительно сбежал с несколькими разведчиками, бросив Герасимова. Оказывается, отдав приказ Михаилу выйти на дорогу и отвлечь немца, он наконец решил оглядеться. Приказал одному из партизан залезть на дерево, и тот увидел на дороге, метрах в двухстах, роту немецких солдат.

Решили бежать. Хотя вполне могли бы и Герасимова освободить и успеть уйти от немцев. Однако решили не рисковать.

С тех пор отец своего комвзвода Гука на дух не переносил, а они, поди ж ты, с Михаилом сдружились.

Гук-младший был генератором всех идей. Задумали сделать штангу. А откуда штанга в деревне в ту пору? Не беда! Нашли лом, сняли со старого трактора направляющие катки, вот и штанга готова.

Решили заняться метанием молота. Мишка предложил к гире привязать трос. Привязали. Расчертили круг и вперед, к рекордам!

В лесу выкопали яму для прыжков в высоту, натаскали опилок, смастерили стойку, планку выстругали. Мишка откуда-то принес учебное пособие. Читали, разбирались, тренировались.

«Дима, мы с тобой должны быть физически развитыми», — не уставал повторять Гук-младший.

«Эх, Мишка, Мишка, где ты сейчас?» — спрашивал себя Дмитрий глядя, как за окном поезда пробегают поля, леса, полустанки. Мишкин старший брат сказал, что он уехал куда-то в Донбасс. «Может, как и я, шахтером будет».

Уроки друга помогли Дмитрию, когда он стал посещать аэроклуб города Витебска. А до Витебска был не ближний свет. Сначала он добирался 5 километров до поселка Богушевск, оттуда на пригородном поезде до Витебска. После занятий в аэроклубе — в обратный путь. Домой, в родную деревню приходил далеко заполночь. Так было зимой. А летом на все каникулы уезжал в Витебск к дяде и целыми днями пропадал на аэродроме аэроклуба. И там, оказывается, нужна была хорошая физическая подготовка. К окончанию школы Дмитрий имел уже 47 парашютных прыжков и поднимал в воздух спортивный самолет Як-18. Словом, для любого военного авиационного училища он был находкой.

— Однако эту находку одним пинком вышибли из училища, — пожаловался он в разговоре с братом.

— А ты чего хотел? — спросил брат. — Держи себя в руках. Ладно, в шахте научат жизни.

По приезде в Караганду старший брат Михаил отвел младшего в отдел кадров шахты № 12.

«Будешь мотористом, — сказал кадровик, заполняя карточку учета, — потом вагонщиком. Месяца через два, если постараешься, станешь проходчиком. Вперед, сынок!»

…Лязгнула закрывающаяся дверь, шахтерская клеть заскрипела и медленно двинулась вниз, в забой. За сеткой клети мелькали какие-то огни, темные тоннели, мокрые стены. Клеть опускалась и опускалась и. наконец, замерла на нужном горизонте.

Дмитрий шагнул в забой — было темно и тревожно. Он вскинул голову. Луч фонаря уперся во что-то черное, низкое, давящее.

— Не дрефь! — шепнул на ухо кто-то невидимый из темноты.

— А я и не дрейфлю.

— Ты слышал шахтерский вальс?

— Шахтерский? — переспросил Дмитрий. — Не слышал. Я вальс пилотов знаю.

— Хе, пилотов, — не то усмехнулся, не то обиделся голос из темноты, — запоминай.

И Дмитрий Герасимов запомнил с первого раза и на всю жизнь эти прекрасные слова:

Что ты знаешь о солнце,
Если в шахте ты не был.
Если ходишь под солнцем с утра.
Только тот ценит солнце
и высокое небо,
Кто с зарею поднялся на-гора…

«Н-да, — подумал Герасимов, — казалось, и солнце, и высокое небо у него в руках. А судьба не только опустила его на землю, но и упрятала под землю. Что бы это значило?»

А мы с тобой, брат, из спецназа…