Тайная жемчужина

– Допустим. – Лорд Томас уселся в кожаное кресло и перекинул одну ногу через подлокотник. – Но она, похоже, не очень огорчилась, когда увидела меня. Сибилла не столь скупа на гостеприимство, как вы.

– Но что она будет делать, когда вы снова уедете?

– А разве я говорил об отъезде? – Лорд Томас развел руками. – Может быть, на этот раз я останусь. Может, ей не придется горевать.

– Вы хотите остаться? Слишком поздно. К тому же Сибилла – моя жена.

– Жена? – засмеялся лорд Томас. – Да, она действительно ваша жена, Адам. Но я могу сделать ее своей…

– Не выйдет, – сказал герцог. – Сомневаюсь, что у вас что-нибудь получилось бы, Томас. Вы могли бы снова завладеть ее сердцем. Могли бы убедить Сибиллу в том, что безумно любите ее. Но вы ее оставите, когда нам надоест эта игра. А сердце Сибиллы не выдержит такого конца, потому что она верит вам, как и раньше, верит, как верила всегда.

– Я вижу, вы разыгрываете из себя галантного кавалера и готовы взять на себя всю вину, – снова рассмеялся лорд Томас. – Она нив чем меня не упрекала. А вы, Адам, глупец.

– Получилось так, что я полюбил ее, – с невозмутимым видом проговорил герцог. – Я готов был отдать жизнь, только бы уберечь Сибиллу от душевной боли. Знаю, что она уже не любит меня, возможно, никогда не любила.., но я заставил ее думать, что я – негодяй. А может, она и прежде так думала. Хотя бы потому, что я все-таки выжил и вернулся домой.

– К тому же вы еще и женились на ней, – сказал лорд Томас. – Но вам все же повезло. Ведь Памела могла бы родиться с огненно-рыжими волосами – такие были у моей матери. Тогда вы стали бы предметом насмешек. А теперь, как мне кажется, люди только ухмыляются у вас за спиной, представляя, как вы вернулись домой и накинулись на нее, словно застоявшийся жеребец, даже не дали себе труда переодеться и снять сапоги..

– Да, я женился на ней, – кивнул герцог. – Вы не женились, так я это сделал. Я не мог допустить, чтобы она жила в бесчестье. Возможно, мне следовало рассказать ей всю правду. Тогда она не была бы так беззащитна перед вами, как теперь.

– Довольно, – сказал лорд Томас, поднимаясь на ноги. – Не исключено, что я действительно отсюда уеду, Адам. Уеду, оставив на ваше попечение еще одного ребенка, на сей раз, наверное, сына. Может, и ему повезет, может, и у него не будет рыжих волос. А вы, кажется, совсем не способны произвести на свет наследника. Или мне стоит повнимательнее посмотреть на талию гувернантки?

Герцог шагнул к брату, и тот вдруг почувствовал, что стоит на носках и вот-вот задохнется: герцог крепко ухватил его за ворот сорочки.

– Я мог бы вышвырнуть вас отсюда, Томас, но пока не стану этого делать, хотя, возможно, допускаю ошибку. Но вы мой брат, и это ваш дом. Только запомните: Сибилла – моя жена, а Памела – моя дочь. И я не позволю их позорить и причинять им боль. И еще… Все мои слуги, в том числе гувернантка Памелы, находятся под моим покровительством, и защищать их я буду так, как сочту нужным.

Младший брат вертел головой, пытаясь высвободиться, и наконец герцог отпустил его.

– Я приехал сюда, потому что находился вдали от Англии и Уиллоуби более пяти лет, – проговорил лорд Томас, все еще задыхаясь. – Я истосковался по дому. Вы должны помнить, что это такое, Адам. Мне казалось, что вы все давным-давно забыли. Но похоже, что это не так. Может, мне следует уехать не откладывая?

Герцог слушал его, стиснув зубы.

Лорд Томас вдруг снова засмеялся:

– Но я забыл… Я ведь привез с собой Брэдшоу. Нельзя выставлять гостя через день после приезда, не так ли? Значит, и мне придется здесь задержаться.

Лорд Томас отвесил брату поклон и с усмешкой удалился.

Его светлость опустился в кресло, стоявшее у письменною стола красного дерева. Упершись локтями в столешницу, он положил подбородок на сплетенные пальцы.

Герцог, конечно, подозревал, что разговор с Томасом не приведет ни к чему хорошему. И все же он попытался с ним поговорить, хотел воззвать к его чувству долга. Ведь прежде они с братом дружили, были по-настоящему хорошими друзьями, несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте. Правда, Томас всегда был легкомысленным и безответственным – это отмечал и их отец. Но теперь-то он повзрослел, и ему уже пора было бы образумиться, хотя бы ради Сибиллы..

Она снопа увидела его, и у нее открылись старые раны.

Конечно же, она всегда любила Томаса и никогда не питала нежных чувств ни к мужу, ни к случайным поклонникам. Томас – ее единственная любовь. Но он, Адам, даже не подозревал об этом, когда вернулся из Испании и влюбился в нее. Тогда ему казалось, что и Сибилла его любит. Более того, ему казалось, что она будет с ним счастлива.

Но ведь он был герцогом Риджуэем и считался героем.

Родители Сибиллы, конечно же, очень гордились бы таким зятем.

Однако он не думал об этом, не знал о ее любви к Томасу. И понял все, лишь вернувшись через год после битвы при Ватерлоо. Сибилла пришла в ужас, увидев его. Но она вышла бы за Томаса замуж в любом случае: она безумно его любила.