Тайная жена Казановы

— В гетто, — подсказала я. — Каса дельи Специали — аптека, где продается все. — Это аптека дяди Элии. И никто не узнает, кто купил мышьяк. — Мне много не нужно… всего для парочки крыс, может быть, десятка…

— Десятка? — Я заметила, как Пьетрантонио поджал губы.

— Она сказала: десятка, — подтвердила Джульетта. — Ей нужна отрава, чтобы извести десяток крыс. Конечно же, мы тебе поможем, Катерина. — Она взглянула на часы Пьетрантонио.

— Поехали… — Она положила руку ему на плечо. — Нам пора. Мы сможем заглянуть в гетто на обратном пути.

Она встала, наклонилась и поцеловала меня в обе щеки. Пьетрантонио продолжал сидеть, не сводя с меня глаз.

Глава 80

Венеция, 1774 год

— Но… — сказала Леда Катерине, — вы же… конечно, не хотели отравиться? Или кого-то отравить мышьяком? Например, Марину?

К вечеру они вернулись домой с Бурано, и Катерина закончила свой рассказ — она рассказала даже больше, чем намеревалась, — сидя в своем любимом кресле и глядя на море. Вокруг сгустилась ночь.

Катерина потянулась, чтобы зажечь лампу, но передумала и положила трутницу на стол. Решила, что пока им свет не нужен. Возможно, она проверяла Леду, когда заговорила о мышьяке.

— Понимаешь… я не хотела причинить вред, — заверила Леду Катерина с кривой улыбкой. — Я поняла, что Пьетрантонио разгадал мои планы. Я обезумела от бессонных ночей и отчаяния.

Леда облегченно вздохнула. Она откинулась на спинку кресла и положила руку на свой огромный живот.

— Иногда я тоже просто вне себя, — сказала она. — Когда тебе кажется, что о тебе забыли и ты один во всем мире.

— Ты хочешь сказать, что тебе казалось, что Филиппо забыл тебя? — мягко поинтересовалась Катерина.

— И Филиппо, и мой отец, — призналась Леда. — Покинута-позаброшена и забыта. — Она даже не расплакалась, как боялась Катерина. Казалось, что эти мысли ее не покидали ни на минуту, поэтому уже и не трогали.

Какое-то время они молчали. Они научились вместе молчать, чем уютнее им становилось друг с другом.

— В глубине души я верила, — продолжала Леда, — что однажды Филиппо приедет и найдет меня. Он знает, что меня отправили в монастырь в Венеции.

— В Венеции больше полусотни монастырей! — напомнила ей Катерина. — Искать здесь тебя — все равно что иголку в стоге сена. — Но, даже произнеся эти слова, она подумала: неужели невозможно? А Филиппо вообще любил Леду? Или эта связь была для него простой интрижкой?

Казалось, Леда читает ее мысли.

— Однажды вы сказали, что «любовь не знает границ».

— Неужели? — Катерина ощутила неприятный укол, когда ей повторили ее собственные слова. Да, любовь не знает границ. И в какой-то момент она перерастает в безумие. — Я уже не помню, — ответила она, отчаянно стремясь сменить тему разговора. — Она сделала вид, что зевает, хотя в действительности сна не было ни в одном глазу.

— Ты знаешь, — с напускным весельем произнесла Катерина, — что сегодня утром пришло письмо от Бастиано, адресованное нам обеим? Я все ждала, когда мы прочтем его, ведь утром мы отправились на Бурано. — Она встала, чтобы принести из прихожей письмо. Вернулась, зажгла лампу, сломала печать и прочла вслух Леде.

«Дорогие Катерина и Леда!

Мне выдался случай поговорить с врачом Гульельмо де ла Мотте из университета в Падуе, с медицинского факультета, и он согласился принять у тебя, Леда, роды, когда придет время. Он будет в Венеции 15 сентября, остановится в лучшей гостинице, «Королева морей». Если до этой даты возникнет непредвиденная ситуация и нам понадобится его помощь, он велел немедленно его известить.

Ты в хороших руках, девочка моя.

Я очень по вам скучаю. Без тебя, Катерина, и ферма уже не та.

Я скоро вернусь домой, в Венецию. К концу месяца.

Крепко вас обнимаю,

Бастиано»

— Господи, — воскликнула Леда, раскрасневшись от удовольствия, — как же обо мне заботятся!

— Естественно! — улыбнулась ей Катерина. — Ты очень важна для нас.

— Одному богу известно, что бы я делала без вас, — призналась Леда. — Вы просто святая!

Святая. Это слово Катерина никогда к себе не применяла. Наверное, Леда придумала себе образ Катерины. Катерина знала правду о себе.

— Тогда благословляю тебя, дитя, — отшутилась она, хотя в душе искренне желала девушке счастья. Пусть будет благословенна Леда, которая изменила ее жизнь к лучшему. — Пора спать ложиться, carissima, — произнесла она, встала и поцеловала Леду в лоб.