Тайная жизнь деревьев. Что они чувствуют, как они общаются – открытие сокровенного мира

Старые деревья могут выполнять в лесной экосистеме еще одну особую функцию. В Центральной Европе уже нет древних девственных лесов – возраст старейших крупных лесопосадок составляет сегодня от 200 до 300 лет. Пока эти резерваты не вернулись снова к естественному состоянию, нам для понимания роли по-настоящему старых деревьев придется обратиться к западному побережью Канады. Там доктор Зоэ Линдо из Университета Макгилла в Монреале исследовала ситхинские ели возрастом не менее 500 лет. Она обнаружила на их ветвях и развилках сучьев большое количество мха, причем на более молодых деревьях такого не было. Его зеленые подушки были заселены сине-зелеными водорослями, которые усваивают из воздуха азот и преобразуют его в формы, доступные для деревьев. Это естественное удобрение вымывалось из мха дождями и попадало в распоряжение корней. Таким образом старые деревья удобряют лес и помогают своему потомству лучше расти. Ведь на самих молодых деревьях мха пока нет – он растет слишком медленно и поселяется на стволах лишь через несколько десятилетий (см. примеч. 21).

Наряду с состоянием кожи и моховыми обрастаниями с деревом происходят и другие изменения, по которым можно определить его возраст. К примеру, в кроне: здесь я могу провести параллель даже с самим собой. У меня на макушке волосы поредели, они растут уже не так, как в юности. То же происходит и с самыми верхними ветвями кроны. С определенного времени, в возрасте между 100 и 300 годами в зависимости от вида, их ежегодные приросты становятся все короче. Ветви, образованные такими укороченными побегами, у лиственных деревьев сгибаются, как когти, и напоминают человеческие руки, сведенные ревматизмом. У хвойных деревьев прямой как мачта ствол заканчивается верхушечным побегом, который постепенно сходит к нулю. И если ели застывают в таком состоянии, то европейские пихты на вершине растут в ширину и выглядят так, как будто наверху свила себе гнездо крупная птица. Поэтому в кругах специалистов такую крону называют «аистово гнездо». У сосен такой же рост начинается раньше, так что вся их крона с возрастом расширяется и не имеет ярко выраженной вершины. Так или иначе, но любое дерево постепенно прекращает расти вверх. Его корни и проводящая система не могут качать воду и питательные вещества на такую высоту – это было бы перегрузкой. Вместо этого оно теперь просто толстеет (еще одна параллель с некоторыми пожилыми людьми…). Однако такое равновесие дерево сохраняет не очень долго, потому что с годами его силы постепенно тают. Теперь их уже не хватает на снабжение самых верхних ветвей, так что те отмирают. И как старые люди незаметно становятся ниже ростом, дерево тоже уменьшается. Первый же шторм собьет с кроны мертвые сучья, и после такой чистки дерево на короткое время выглядит посвежевшим. Процесс повторяется каждый год, и при этом крона почти незаметно для глаза уменьшается. Когда дерево лишится верхней ее части, на нем останутся только толстые несущие ветви. Они тоже отмирают, но не так легко ломаются и падают. Теперь дереву уже не скрыть не только свой возраст, но и свою дряхлость.

К этому моменту, если не раньше, в игру снова вступает кора. Мелкие сочащиеся раны стали входными воротами для грибов. Грибы вещают о своей победе великолепными плодовыми телами, которые сидят на стволе, как половинки больших блюдец, и с каждым годом подрастают. Внутри дерева они уже пробили все возможные барьеры и проникли глубоко в сердцевину. Там одни виды выедают запасы Сахаров, а другие, что еще страшнее, – целлюлозу и лигнин. Тем самым они разрушают и превращают в труху скелет дерева, которое тем не менее еще несколько десятилетий будет отважно противостоять нападению. Справа и слева от расширяющейся раны оно образует новую древесину в виде толстых, укрепляющих ствол натеков. Это поможет еще какое-то время удержать разрушающийся ствол вертикально, не давая ему упасть под свирепыми зимними ветрами. Но рано или поздно час пробьет – ствол сломается и жизнь дерева завершится. «Наконец-то», – как будто слышишь голос уставшего от ожидания подроста, который в ближайшие годы резко устремится вверх мимо перегнивающего пня. Однако со смертью дерева его служба лесу не закончится. Его разлагающийся труп еще сотни лет будет играть важную роль в экосистеме. Но об этом позже.

Слабый как дуб?