Тайная жизнь девяти негритянских зубов Джорджа Вашингтона

Соломон утверждала, что не знает ничего о магии и что той не существует в её, Соломон, родном мире. Но мыслимо ли такое, дивились другие рабы, когда она умеет смешивать порошки для исцеления недугов лучше любого врача; предсказывать погоду — и всегда в точности; мастерить всевозможные чудесные штуки из простейших предметов? Даже управляющий плантации говорил, что она «на удивление толкова для негритянки» и прислушивался к её советам по чередованию культур и системам землепользования. Рабы отлично знали, что многие сельскохозяйственные реформы в Маунт-Верноне, которые приписал себе в заслугу хозяин, на самом деле изобретение Соломон. Её часто спрашивали, почему она не пустит в ход свою смётку, не наймётся и не начнёт зарабатывать. Денег, несомненно, хватит, чтобы себя выкупить.

Соломон только головой качала и говорила, что хотя и родилась в другой стране, но чувствует себя связанной с другими рабами «кровными узами рабства». Она постарается освободить их всех или, на худой конец, хоть как-то облегчить их жизнь. Но ночами, завершив свои таинственные «эксперименты», скрываемые ото всех, она неотрывно смотрела на звёзды, и в её глазах стояла тоска. Когда Джордж Вашингтон носил зуб Соломон, ему снились золотые шпили и разноцветные стеклянные купола где-то, где негры летают по небу на железных крыльях, подобно птицам, и необозримые, ярко горящие ночью города, которыми управляют машины, что думают быстрее людей. Это и внушало ему благоговейный трепет, и пугало.

* * *

Седьмой негритянский зуб, купленный Джорджем Вашингтоном, попал к нему от негра из Африки, когда-то работорговца. Тот не выходил на охоту за рабами и не развязывал войн между королевствами, когда рабов не хватало, но был посредником, переводчиком, говоря на языках и континентальных государств-рабовладельцев, и их европейских покупателей. Он помогал продавать зачарованные винтовки, не давал высохнуть потокам рома и гарантировал своим благодетелям хорошую цену на человеческий товар. А потому иронично, что причиной его низвержения послужила неудачная сделка. Местный вождь, дальний родственник короля, счёл себя обманутым и, к великому ужасу торговца, объявил, что последний продаётся. Английский купец с радостью купил ещё одного негра. Хлоп! — и торговец уже не важный человек, а вещь.

Полубезумного от отчаяния, его приковали в трюме. Предпочитая плену смерть, он дважды вырывал себе горло ногтями. Но всякий раз, умерев, возвращался к жизни, — а от раны не оставалось и следа. Пытался прыгнуть в море и утонуть — его вытаскивали без капли воды в лёгких. Добыл матросский кортик, вонзил в грудь — лезвие вышло само, рана закрылась. Тут-то и осознал он всю глубину своего падения: его прокляли! Может, боги, может, мстительные духи мёртвых, а не то ведьма или колдун, за которых он выторговал хорошую цену. Кто именно, навсегда останется тайной. Но проклятие несло ему ту же судьбу, на которую он обрёк других. И выхода нет и не будет.

Зуб негра-работорговца Джордж Вашингтон любил больше всех остальных. Сколько им ни жуй, ни кусай — зубу сноса нет. Порой Вашингтон готов был поклясться, что тот сломался. Но осмотришь — и ни трещинки, будто бы сам себя чинит. Вашингтон загружал его работой и не давал ни минуты покоя.

* * *

Восьмой негритянский зуб Джорджа Вашингтона попал к нему от его повара по имени Улисс. Тот снискал любовь домашних Маунт-Вернона своими кулинарными талантами и рачительностью на кухне. Для званых ужинов, даваемых в особняке, всегда стряпал Улисс, и гости нахваливали его умение выдумать новое блюдо, от которого слюнки текут. Люди из высших социальных кругов, к которым принадлежали Вашингтоны, звали его «дядя Лисс» и осыпали такими подарками, что местные газеты отмечали: «превозносимый на все лады повар-негр стал прямо-таки надутым денди».

К имени своему Улисс относился столь же серьёзно, как и к работе. На деньги, вырученные от продажи подарков и остатков трапез — а платили за объедки со стола Вашингтонов неплохо — он купил переведённые труды Гомера. Из них повар узнал об удивительных приключениях своего тёзки, а среди других персонажей ему особенно пришёлся по сердцу один: Цирцея, волшебница, славящаяся знанием зелий и трав, которая приправляла лакомства сильнодействующими эликсирами и обращала людей в свиней. Раздобыл Улисс и другие книги: восточные тексты по китайскому траволечению, запрещённые манускрипты мусульманских алхимиков и даже редкие древнеегипетские папирусы по оборотничеству.