Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1

— …Да, руководство толковало нам, что слухи о войне немцев против Советского Союза — это ложь, которую распространяют англичане, решившие втянуть нас в конфликт с Германией. Верили ли мы этому? Нет, мы больше верили информации, поступавшей от агентуры. У меня в памяти осталось тревожное сообщение полковника Рогатнева (он и сейчас жив-здоров, живет в Москве. В то время находился в Италии), который предупреждал нас о предстоящей войне. Мы верили информации, которую передавали из Польши Гу-димович и Морджинская (они — муж и жена) и где речь шла о приготовлениях немцев к войне против нашей страны. Источники были надежны, сомневаться не приходилось. И мы — имею в виду Павла Михайловича Фитина, начальника Иностранного отдела, ответственного работника того же отдела Леонида Эйтингона, Василия Михайловича Зарубина и многих других сотрудников отдела — хорошо знали немцев и вели в свое время большую работу против них. Мы были профессионалы и просто не могли не верить тому, что нам сообщают такие же профессионалы, как и мы. Конечно, мы знали и о том, что весьма авторитетное восточнопрусское офицерство стремилось убедить Гитлера в гибельности войны с Россией. Но нам была известна и недостаточная степень их влияния на решения, принимавшиеся фюрером.

Сам я незадолго до этого вернулся из трехлетней командировки, во время которой находился на территории трех западноевропейских стран, в том числе фашистской Германии и Австрии, и по условиям своего пребывания вращался среди людей, активно работавших в пользу Германии и настроенных враждебно по отношению к Советскому Союзу. Все они мечтали о том, чтобы началась эта война. Больше того: просто жаждали этого. И уже готовились к боевым операциям на территории Советского Союза.

Естественно, понимая все это, мы не могли проявлять легкомыслие и не заниматься подготовкой к предстоящей войне. Мы старались в своей работе учитывать опыт и первой, и второй мировых войн. Помню, что мы тщательно проанализировали осуществленную гитлеровцами провокацию, которая послужила поводом для нападения на Польшу, — имею в виду захват радиостанции в Гляйвице… Мы привыкли относиться к противнику серьезно. И не сомневались, что люди у него — специалисты своего дела, обладавшие огромным опытом захвата чужих территорий, и что мощь его опирается на экономические возможности многих европейских стран.

Ну а потом, сама по себе подготовка к войне с нами была столь большим, столь огромным делом, что спрятать его было практически невозможно. Дым от костра, который разжигали в Берлине, уже валил из других комнат европейского дома. Скажем, мы были в курсе того, что Организации украинских националистов, поддерживавшей контакты с хорватскими ус-ташами в Югославии, было уже известно, что усташи готовятся к началу войны с Советским Союзом.

Так что, поверьте, для нас вовсе не была неожиданностью вся эта информация, и поэтому, несмотря на все официальные сообщения, мы были убеждены: чуть-чуть — и война начнется!

На вопрос, как же им пришлось действовать в весьма противоречивой ситуации: с одной стороны — интересы страны, интересы дела, с другой — воля начальства, его безусловные указания, которые надлежало исполнять, мой отец дал следующий ответ:

— Конечно, все это было достаточно непросто… Мы не то чтобы действовали наперекор указаниям Сталина и ЦК партии — это было бы слишком резко сказано, вот, дескать, какими они были храбрецами, сами пошли против линии ЦК, нет, мы просто исходили из здравого смысла, это он диктовал нам какие-то необходимые и абсолютно обусловленные шаги, которые мы просто вынуждены были делать. Здравый смысл говорил нам: надо быть готовым к худшему. И меры, которые мы осуществили перед самой войной, никого не задевали — ни Сталина, ни ЦК. В чем они заключались? Мы определили, кто из наших сотрудников мог бы активно участвовать в этом противостоянии противнику — речь шла о диверсионно-разведывательной работе… А вы должны знать, что у нас, в НКВД СССР, до 1938 года существовали два разведывательных центра — один, который возглавлялся Артузовым, затем Слуцким, Деканозовым и Фитиным, другой — разведцентр, который назывался «Группа Яши» и о котором даже сотрудники Иностранного отдела мало что знали, хотя он и вел большую подготовительную работу, связанную с возможным развертыванием диверсий в тылах противника. Этот центр был разгромлен в 38-м году. Естественно, мы посчитали, что его нужно как можно скорее возродить. Тем более что он должен был действовать исключительно на стратегических предприятиях Западной Европы, прежде всего в Германии. Но все его сотрудники, так же как многие и многие чекисты, за исключением руководителя, были расстреляны, а руководитель в те дни, о которых мы говорим, находился в камере смертников, ожидая, когда вынесенный ему военным трибуналом приговор будет приведен в исполнение… Можете представить, что это такое — месяцами жить, зная, что сейчас лязгнет замок и тебя поведут на расстрел?