Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1

В один из дней 1933 года такой сигнал поступил. Пользуясь тем же литовским паспортом, Сциборский поспешил в Варшаву. Вместе с ним выезжал еще один оуновец — Евгений Ляхович, в документах которого значилось, что он — гражданин Канады. Обоим террористам предстояло принять участие в организации взрыва в советском посольстве в польской столице, но и эта акция была предотвращена нашими чекистами.

Литовская разведка также оказывала содействие оуновцам в организации покушения на советского консула во Львове. Так, разрабатывавшие операцию Иван Габрусевич (псевдоним — Джон) и Богдан Кордюк (Снип) были обеспечены литовскими паспортами. Оба играли в «украинской тайной мафии» далеко не последнюю роль, руководя некоторое время краевой организацией ОУН. В середине 30-х годов они обосновались в Берлине, обитая в районе Шарлоттенбург. Здесь, в Этнографическом музее, находилась штаб-квартира ОУН.

Габрусевичу — Джону и Кордюку-Снипу не представляло большого труда сменить каунасскую прописку на берлинскую, поскольку после прихода к власти в Германии Гитлера контакты между двумя фашистскими государствами (немецким и литовским) были прочными. Не случайно и убийство польского министра внутренних дел Бронислава Перацкого не обошлось без литовского пособничества.

Надо сказать, что фашистская Литва довольно охотно подставляла, если представлялась возможность, ножку панской Польше. В этом выражались и давние исторические противоречия двух не лишенных имперских амбиций государств, и их извечное стремление обладать Галичиной.

Евгений Коновалец перемещался по Европе и, в частности, прибыл в Роттердам тоже по литовскому паспорту на имя Иосифа Новака. Когда голландская полиция собирала то, что осталось от бывшего вождя ОУН (взрывом мины он был разорван на части), то подобрала и паспорт. Тогда, в 1938 году, об этом писали многие газеты, в том числе и белоэмигрантские.

Осмысливая и описанные, и другие факты, все больше и больше удивляюсь наивности и бесцеремонности, с которыми некоторые нынешние политиканы пытаются закрывать глаза на историю. Но ведь многое из того, что происходит сейчас в политической жизни как нашей, так и других стран, уже было…

Читаю выдержки из так называемого «меморандума Бормана», а точнее — его своеобразных дневниковых (протокольных) записей совещаний гитлеровской верхушки. 16 июля 1941 года он записал: «Важнее всего, чтобы мы не выдавали всему миру наших целей. Это вовсе не нужно. Главное заключается в том, чтобы мы знали, что мы хотим. Мы не должны затруднять себе путь излишней болтовней…» Читаю это и улавливаю методы достижения политических целей нынешними литовскими и украинскими националистами.

Вспомните поведение литовских парламентариев на первых двух Съездах народных депутатов СССР. Ведь их ставили в пример за умение вести парламентские дискуссии, за прогрессивную идею, которую они настойчиво внедряли только для себя, — переход на республиканский хозрасчет и т. п. Если же находились более прозорливые и принципиальные, пытавшиеся доказать, что литовские представители готовят почву для выхода из СССР, тех (в первую очередь те же литовцы) обвиняли в неуважении к литовскому народу. Они, дескать, пробивают дорогу для других республик, беспокоятся о расцвете всех народов, проживающих в СССР, они за единство и содружество… Теперь вот ищут покровителей за границей, вооружившись законами фашистской конституции…

Глава 9. РАЗВЕДЧИК-НЕЛЕГАЛ В ОУН

После трагического убийства советского дипломата Майлова во Львове, совершенного террористом ОУН Ле-меком, в 1934 году председатель ОГПУ Менжинский издал приказ о разработке плана действий по нейтрализации террористических акций украинских националистов.

Украинское ГПУ сообщило, что ему удалось внедрить в подпольную военную Организацию украинских националистов в изгнании (ОУН) своего проверенного агента — Лебедя. Это было крупным достижением.

Слуцкий, к тому времени начальник Иностранного отдела, предложил тогда же моему отцу стать сотрудни-ком-нелегалом, работающим за рубежом. Отец позже вспоминал, что сначала это показалось ему нереальным, поскольку опыта работы за границей у него не было и он ничего не знал об условиях жизни на Западе. К тому же его знания немецкого, который должен был понадобиться в Германии и Польше, где предстояло работать, равнялись нулю.

Отец писал о том предложении так:

«Однако чем больше я думал об этом предложении, тем более заманчивым оно мне представлялось. И я согласился. После чего сразу приступил к интенсивному изучению немецкого языка — занятия проходили на явочной квартире пять раз в неделю. Опытные инструкторы обучали меня также приемам рукопашного боя и владению оружием. Исключительно полезными для меня были встречи с заместителем начальника Иностранного отдела ОГПУ — НКВД Шпигельгласом. После восьми месяцев обучения я был готов отправиться в свою первую зарубежную командировку в сопровождении Лебедя, «главного представителя» ОУН на Украине, а в действительности нашего тайного агента на протяжении многих лет».