Тайная жизнь Маши Ромашкиной (СИ)

Он выделяет слово "ты", словно не веря, что я это произнесла. Его черные глаза полны ярости, негодования, неверия. Клянусь, его ноздри раздуваются, как у быка перед нападением.

Я делаю несмелый шаг назад и наблюдаю, как тонкое стекло бокала в его руке покрывается трещинами. Секунду спустя осколки разлетаются, разбрызгивая золотистую жидкость вокруг. Липкий сладкий алкоголь покрывает пятнами его рубашку, мои джинсы и пол под нашими ногами. Руслан шипит и трясет рукой, стряхивая мелкие стекляшки с ладони. Мы оба наблюдаем, как на поверхности его кожи появляются мелкие красные капли, словно в замедленной съемке: сначала пара очагов, потом десяток и вскоре вся внутренняя сторона ладони похожа на кровавую карту земли.

— Бл*ть! — вырывается ругательство из уст Че. — Сука! — сжимает руку в кулак и прикладывает к рубашке, мгновенно пропитывая белоснежную ткань кровью.

Я хватаю салфетки с барной стойки и пытаюсь помочь ему вытереть кровь.

— Не трогай меня! — орет Руслан, хватая меня за запястье. Он причиняет мне боль, наверное, равноценную той, что испытывает сам. Затем отбрасывает мою руку, и я отшатываюсь от него на метр, потирая запястье. Он обвиняюще смотрит на меня, не больше пары секунд, но этого достаточно, чтобы окончательно выбить меня из колеи. Застываю на месте, наблюдая, как Че разворачивается и быстрым шагом скрывается в толпе.

Я бегу за ним. Это не четкий план или продуманное действие. Просто невидимая сила, тянущая меня за веревочку. Что это: чувство жалости к нему или потребность увидеть воочию его боль, до конца не понимаю. Выхожу в холл, когда спина Руслана уже удаляется по лестнице. У девушки за стойкой регистрации беру аптечку, чему она ни грамма не удивляется, и несусь на второй этаж к соседнему номеру. Дверь открыта, что свидетельствует о спешке Руслана.

Несмело прохожу в номер. Он зеркально отображает обстановку в моем: кровать слева, тумба, стол, окно посередине, дверь в ванную справа. Кровавый след из капель ярко-красного цвета ведет именно туда. Руслан стоит над раковиной, подставив руку под струю воды. Он не произносит ни звука, но лицо, отражающееся в зеркале, искажено гримасой боли.

— Уходи, — не оборачиваясь, говорит он.

— Аптечка, — приподнимаю в руке коробку, хотя он не видит. Делаю несмелый шаг к Руслану, становлюсь справа от него.

Керамический пол в ванной украшают несколько капель крови, таких же ярких, как те, в комнате. Вся раковина в кровавых потеках, струящихся с руки вместе с водой. Меня немного мутит от такой картины, но я быстро беру себя в руки. Раскрываю аптечку и исследую содержимое на предмет антисептика и бинта. Все в наличии, к счастью.

— Почему ты не можешь оставить меня в покое? — рычит злой мужчина.

— Хотела бы задать тебе тот же вопрос.

Закрываю воду и промакиваю гостиничным полотенцем ладонь от лишней влаги. Раскрываю флакон с перекисью и щедро лью ее поверх ран.

Кровь, вступая в реакцию с перекисью, начинает пениться, а Руслан болезненно выпускает из лёгких воздух.

— Тебе доставляет это удовольствие, признайся, — шипит он, пальцами второй руки, добела сжимая раковину.

— Несомненно, — смотрю ему в глаза.

— Как долго это будет продолжаться? — он закрывает глаза, погружаясь в свои размышления. — Как долго мы будем сражаться?

— Пока один не сдастся.

— Я сдаюсь. Вот мой белый флаг, — носком ботинка он подталкивает окровавленное полотенце на полу. — Ты счастлива? — цинично выдает он.

— Нет, — честно отвечаю я.

Я смотрю в глаза Руслана и понимаю, что боль никуда не ушла. Меня переполняет гнев и злость на него. Я достаю бинт и начинаю обматывать его раненую ладонь. Если честно, мне мало того, что кровоточит его рука, я хочу, чтобы то же самое случилось и с его сердцем. Хочу, чтобы он рыдал на холодном кафеле подъезда, ненавидя себя за наивность. Хочу, чтобы жил затворником много лет, боясь подпустить к себе другого человека. Хочу, чтобы от одних только воспоминаний, его лихорадило, и захватывала бессонница.

— Я хочу, чтобы тебе было больно, — неосознанно произношу я.

— Что?

— Хочу, чтобы ты страдал, как это было со мной, — снова поднимаю взгляд и смело смотрю ему в глаза, произнося следующие слова. — Ты испоганил мне юность. Разбил сердце. Уничтожил самооценку. Я. Хочу. Чтобы. Тебе. Было. Больно. — Медленно, зло, произношу я.

Сердце стучит где-то в висках, дыхание участилось от прилива адреналина. Мне не страшно, что сделает этот крупный мужчина в замкнутом пространстве. Мне страшно, что столько лет боялась признаться самой себе: я ненавижу его.

Отрываю взгляд от черной бездны его глаз, завязываю узел на повязке и гневно складываю аптечку. Руслан снова хватает меня за запястье.

— Мне больно каждый чертов день, что я вижу тебя, — хрипит он. — Кажется, ты забыла, что не я здесь злодей. Ты забыла, как играла со мной себе на развлечение. Ты забыла, что ты — двуличная дрянь. Шлюха. Не больше.

— Да пошел ты!!! — вырываюсь из его хватки. — Урод! Использовал меня, трахнул и бросил!

— А разве не так поступают со шлюхами? — его лицо искажает мерзкая улыбочка.