Тайная жизнь моего мужа

Игнат перевел дыхание, осторожно перекатился на спину. Прямо перед его глазами было небо. Без единого облачка и такое же синее-синее, как глаза его любимой девушки. Где-то далеко, за горизонтом, край неба был подсвечен малиновым. Только что зашло солнце.

– Вот это да-а… – через некоторое время потрясенно произнесла Алиса.

Игнат засмеялся, повернулся и принялся ее целовать и тормошить. Он не просто любил Алису, он ее обожал, оказывается, и все в ней – и тело ее, и лицо, и движения, и действия, и поступки, и слова – вызывало у Игната один сплошной взрыв эмоций.

Она сказала «вот это да»… какой это восторг и чудо!

Игнат вскочил:

– Вставай, земля уже холодная, не лежи долго…

Он протянул руку, помог Алисе подняться.

Их вещи валялись где-то рядом, на траве, среди кустов, бюстгальтер Алисы лежал на листе лопуха неподалеку, словно на столике. Игнат оделся стремительно (привык за то время, когда работал в больнице, практически не покидая ее, в тот период свирепствовала эпидемия) и затем принялся помогать одеваться Алисе.

Пока одевал – натягивал, застегивал, искал петельки и крючки, и прочее, – целовал ее. Осталось последнее – застегнуть пуговицы на ее длинном платье.

Потом они стояли на берегу, обнявшись, и Игнат опять ощущал то же нестерпимое, едва выносимое счастье.

Возвращаясь назад, они немного заблудились в лесу, не сразу нашли обратную дорогу. В город попали, когда уже наступила темнота и зажглись на улицах фонари.

– Не возвращайся туда, – сказал Игнат. – И я никуда не пойду. Сниму номер в гостинице, и пока будем жить там. Вместе. Ты и я.

– Я бы так и хотела, – ответила Алиса. – Но он – умирает. Нельзя.

– Когда он возвращается? – спросил Игнат, с трудом подавив в себе желание спорить – «да не умирает Ромусик, возможно, все поправимо и излечимо, а он – просто обычный ипохондрик!» – Через сколько дней приезжает?

– Уже скоро.

* * *

Вот как так, вроде бы ничего не изменилось, ничего не произошло, а жить по-прежнему – уже нельзя.

Всего один разговор с Алисой, а для Елены все ее привычное существование перевернулось вверх тормашками. И кто мог предположить, что эта лупоглазая замкнутая девочка, казавшаяся порой чуть ли не ментальным инвалидом, вдруг, в один момент, превратится в какую-то мудрую пифию, изрекающую прогнозы насчет будущего и срывающую покровы с настоящего?.. Да никто. Никто и никогда эту Алису всерьез не принимал, и уж тем более она, Елена.

Елена даже не ревновала Алису к Роману… То есть ревновала, конечно, но очень давно, когда возлюбленный только-только привел молодую жену в дом, и потом, первый год-два после того, как Роман и Елена снова начали встречаться. Вот в те времена – да, ревность Елены цвела пышным цветом. Она постоянно приглядывалась к Алисе. Замечала все ее промахи, на весах взвешивала каждое слово, сказанное Алисой. Считала, сколько раз Роман посмотрел на жену и с каким выражением…

Потом ревность у Елены сошла на нет. Хотя бы потому, что Роман, оказываясь наедине с Еленой, оставался все таким же страстным и неутомимым. Как будто и не существовало никакой Алисы, так, просто призрак в женском платье бродил по коридорам «замка» Эрленда. Роман реже приходил к Елене, зато все чаще стал звать ее к себе. Оно и удобнее.

Главные ворота на участке, на той огромной территории, где располагался «замок», выходили на улицу. Не самую оживленную улицу Кострова, но и не пустую, и даже не полупустую. Незаметно к Роману и не проскользнешь, кто-нибудь, да и увидит – случайный прохожий, или проезжий, или из других домов кто-то мог наблюдать… Частный сектор, люди любопытные жили здесь.

Но на участок Эрленда можно было еще попасть через калитку на заднем дворе, почти незаметную, сливающуюся с прочной и высокой оградой, словно призванной отражать нападение врагов. Обычно через эту калитку Петрович вытаскивал мешки с мусором, вывозил и привозил какие-то материалы для работы в саду, поскольку неподалеку от этого входа располагался сарай для хознужд.

У Елены имелся свой ключ от этой калитки, ключ ей давно выдал Роман. Обычно все происходило так: договорившись заранее с Романом о свидании, она около одиннадцати вечера, через заброшенный пустырь, не замеченная никем из горожан, подходила к калитке. Там опять посылала сообщение Роману, что она рядом. Затем Елена открывала калитку. И оказывалась на заднем дворе, месте скучном и сугубо утилитарном, отданном в полное распоряжение Петровича. Алиса сюда сроду не заглядывала, да еще и ночью.

Хотя Алиса, рассказывал Роман, в сумерках гуляла по саду, бывало, но сад располагался с другой стороны «замка».

Петрович, насколько знала Елена, был в курсе каждого ее появления здесь. Поскольку в домике прислуги – специальная система слежения, туда, на монитор, транслировалось изображение со всех камер, расположенных по периметру участка. Возможно, еще какие-то датчики движения существовали, но тут уж Елена не углублялась в детали…