Тайная жизнь моего мужа

А я не смела ему сказать, что так и не смирилась. А я тайком читала в интернете о новых способах лечения бесплодия. А я буквально упивалась рассказами таких же несчастных, как я, которые все же сумели в итоге забеременеть и родить. Я цеплялась за это чужое счастье, как за последнюю надежду. Я утешала себя тем, что и со мной может произойти подобное чудо.

Собственно, благодаря сообщению на форуме одной из этих женщин, я и решилась. Решилась попробовать снова.

За последний год мне вполне удалось восстановиться физически, но ни черта — душевно. Артем считал, что мы преодолели это несчастье и поставили точку, но он не знал, что я просто научилась ограждать себя от того, что так ранило. Он не замечал, что я почти перестала выходить из дома, опасаясь наткнуться на детскую площадку и счастливых мамочек, которым так отчаянно завидовала. Его, казалось, абсолютно устраивало то, что я полностью посвятила себя дому и мужу. Но он даже не догадывался, что причиной этому был страх перед болью.

Глубоко вдохнув, я притормозила, останавливаясь на красный перед пешеходной дорожкой. Доктор, порекомендованный мне той самой форумчанкой, ждала меня к семи. Если я еще раз попаду в пробку — то попросту к ней опоздаю.

Я нервно постукивала по рулю в ожидании зеленого сигнала, когда мое внимание привлекла фигура на тротуаре, показавшаяся до боли знакомой. Сфокусировав взгляд, я увидела, как мой муж подхватил на руки ребенка — розовощекого светловолосого карапуза лет трех-четырех, а тот, упрямо ворочаясь в его объятиях, тянул куда-то ручки и через приоткрытое окно я услышала детский голос:

— Папа! Шабака!

Я замерла, словно оглушенная. В ушах зашумело, перед глазами все поплыло… А внутренности разрезала такая боль, что проступили болезненные, мучительные слезы.

Словно почувствовав мой взгляд, Артем повернулся ко мне лицом и, увидев меня, буквально побелел.

Сзади нервно засигналили и я поняла, что пропустила свой зеленый. Руки свело судорогой и мне казалось, что я не смогу пошевелиться даже под угрозой смерти. Во всяком случае, так было ровно до того момента, как Артем кинулся ко мне с криком:

— Ника!

И вот тогда я со всей силы газанула. Уже не понимая даже, куда еду, с трудом различая дорогу, я просто помчалась вперед — подальше от того, кто так жестоко меня предал.

Но картина того, как мой муж держит на руках чужого ребенка, зовущего его папой, продолжала упрямо стоять перед глазами, заставляя мучительно умирать с каждым чертовым вдохом.

Глаза разъедало от мучительного, болезненного чувства — это кипели слезы, которым, казалось, не было конца. Сквозь жгучую соленую пелену я едва видела, куда еду. Впрочем, мне было на это плевать. Какая разница, что теперь со мной будет?

Я сделала неловкое движение рулем и машина, повинуясь, резко вильнула вправо, едва не врезавшись в идущий впереди автомобиль. Сзади оглушительно засигналили и это на некоторое время меня отрезвило. Во всяком случае, в достаточной мере для того, чтобы съехать на обочину и запарковаться. Пусть моя жизнь полетела ко всем чертям, я была просто не вправе подвергать опасности других людей.

Словно в тон моим мыслям рядом раздался детский смех. По тротуару за разноцветным мячиком бежала девочка, а следом за ней — смеющаяся и одновременно охающая женщина. Эта картина казалась олицетворением самой жизни, самого счастья. Всего того, что было мне недоступно.

И в этот момент я сломалась окончательно. Уронив голову на руль, позволила себе разрыдаться — громко, отчаянно, практически переходя на вой.

В окно машины постучали. Испуганно вскинув голову, я увидела рядом ту самую женщину. Девочка тоже была здесь — смотрела на меня расширившимися от испуга и любопытства глазами.

Я неохотно опустила стекло, но только для того, чтобы попросить их уйти.

— Вам плохо? — озабоченно поинтересовалась незнакомка.

И, вопреки собственным намерениям, я горько рассмеялась, а наружу вырвалось:

— А вы как считаете?

Она неловко мялась рядом, очевидно, уже жалея, что подошла. Но все же предложила:

— Помочь вам как-то?

Я сглотнула слезный ком, мешавший мне дышать и буквально взмолилась:

— Уходите. Просто уйдите!

— Ладно…

С явным облегчением она отошла, а я, вновь подняв стекло, бессильно откинулась на подголовник.

Еще недавно лившиеся сплошным потоком слезы вдруг прекратились, словно застыв. И все свое тело я ощущала сейчас таким же — онемевшим и безжизненным.

Но странным образом именно сейчас разум слегка прояснился. Мозг принялся хаотично работать, подкидывая одно за другим возможные объяснения тому, что видела.

Но ни одно из них не было способно что-то изменить. Картина, которую я наблюдала, была до тошноты однозначной.

В груди надрывно, мучительно заныло сердце. Как он мог так со мной поступить? После всего, что я пережила? После всего, что мы пережили вместе?

Ложь Артема о том, что уехал в командировку, его испуганное, бледное лицо, когда он заметил меня — все это говорило о его вине лучше всяких слов. Все это делало реальными мои самые страшные кошмары.