Тайная жизнь сатаниста. Авторизованная биография Антона Шандора ЛаВея

Вот они, исчадия ночи, грабители могил, любимчики Дракулы. Заходи, чтоб увидеть дьявольских тварей. Гложущих кости, мерзких животных с ужасной душой. Пойманных всего в четырех милях от замка доктора Франкенштейна и привезенных сюда живыми и полными сил. Похитители трупов. Апостолы дьявола из животного царства. Ползут, крадутся вредители кладбищ, угроза покою и миру мертвых. Полные жизни, на залитой ярким светом арене, — смотри, изучай. Чума с поля боя, сытая мертвыми и умирающими солдатами…

Суггестивная реклама для непрерывного представления с участием броненосцев (Дон Боулз. Балаганный шоумен)

Шоу Битти пропутешествовало через Калифорнию, Орегон, Вашингтон, Неваду, Аризону и Нью-Мексико. В октябре 1947 года цирковой сезон закончился, и Антон был готов двигать дальше. Жизнь дрессировщика львов и циркового музыканта была довольно насыщенной, но он подозревал, что видел еще не все горизонты, что есть более крутые способы жить.

От своих цирковых корешей он слышал о разнице между работой в цирке и работой в балагане. Циркачи считали, что творят настоящее искусство, ослепительное семейное развлечение, если сравнивать с дешевыми трюками балагана, всеми этими палатками, где сидят «предсказатели судеб». Циркачи считают, что балаганщики — социопаты, бродяги, маргиналы, бегущие от закона или какой-нибудь гнусности, совершенной в прошлом, что они пытаются забыться, затеряться, заблудиться. Балаганщики считают, что циркачи — «рабы зарплаты» и «примадонны», что им нужны только профессиональные навыки, что они не знают законов уличной жизни, что они просто исполнители и не нуждаются в подлинной остроте ума.

Этого было достаточно, чтобы воодушевленный ЛаВей стал искать несезонную работу в разнообразных увеселительных заведениях на Западном побережье, вроде «Веселого парка «Пик»» в городке Лонг-Бич, Калифорния, где он играл на паровой каллиопе напротив блошиного цирка профессора Теобальда. Профессор Теобальд был довольно эксцентричным немецким господином, обожавшим засучить рукава и пустить своих блох угощаться его руками в качестве ужина. Он бушевал, возмущаясь ревом лавеевской каллиопы и жалуясь, что музыка огорчает его крошечных циркачей: «Пожалуйста! Это нервировать мой блох; они не будут исполнять с нужный блеск!» «Он умолял меня играть чуть потише. На каллиопе невозможно играть чуть потише; она звучит либо очень громко, либо вообще не звучит. Я никак не мог втолковать ему это и очень сочувствовал».

ЛаВею предстояло встретиться с массой интересных персонажей в балаганных турне: Франциско Лентин и сумел извлечь кое-что позитивное из того факта, что у него было три ноги, — он использовал третью как табуретку, когда ходил на рыбалку, и всегда танцевал с прелестнейшими девушками на любой танцплощадке, изобретя уникальный вальс, который делал их центром всеобщего внимания. «Он был единственным человеком, который плясал у меня на глазах в размере 5/4, -Чайковский мог бы сочинить для него великолепную пьесу». Хотя Лентини легко относился к тому, что родился трехногим, он изрядно стеснялся маленького пальцевидного придатка, росшего у него из третьей ноги, и всегда носил специальные длинные носки, чтобы спрятать его. Еще Антону понравился Человек-Страус, Якоб Хайльбергер, который настолько овладел своими желудочными рефлексами, что мог усилием воли отрыгивать проглоченные предметы. Он был чрезвычайно культурным инженером-евреем, закончившим Берлинский университет и сбежавшим из Германии, когда к власти пришли нацисты. Скрывая свой интеллект и высшее образование, Хайльбергер шокировал публику, глотая живых мышей, шары для гольфа и куриные яйца, из которых вылуплялись живые цыплята, выскакивавшие у него изо рта.