Тайная жизнь сатаниста. Авторизованная биография Антона Шандора ЛаВея

«Бога нет. Нет на небесах верховного всемогущего божества, которое заботится о жизни человеческих существ. Там наверху нет никого, кому было бы не наплевать. Человек — вот единственный Бог. Человека надо научить отвечать за свои действия перед собой и другими людьми».

Антон решил, что должен существовать новый представитель справедливости — не какой-то карающий, патриархальный белобородый Бог, но новый человеческий адвокат. Некто, кто не был бы отделен от нас и окутан в «божественность», но кто-то, кто понимал все те мучения, которые означали бытие человеком, кто разделял бы наши собственные страсти и слабости, но был бы при этом каким-то образом мудрее и сильнее. Антон начал осознавать, что большая часть нашего прогресса в науке и философии была достигнута теми, кто восставал против Бога и церкви, или против диктата стандартизованного общества. Нам нужен был представитель для этого революционного, креативного, не подавляемого духа внутри нас самих — не Святого Отца, но, возможно, брата-бунтовщика.

И Антон уже знал ту единственную фигуру, которая подходила на эту роль. Божество, чья бунтарская, страстная натура описывалась с самых темных начал времен, с немым восхищением или со страхом, или и с тем и с другим. Сатана, под тем или иным именем, преследовал человечество, искушая его сладкими соблазнами и просвещая его ослепляющими откровениями, предназначенными только для богов. Поклонявшиеся Сатане обращались к нему не как к «Нашему Отцу», но как к соотечественнику, который напрямую занимался делами людей на земле. Он был тем, к кому можно было обратиться за силой для воздаяния и кто раздавал заслуженное вознаграждение, которое божественный «Господь» никогда бы не понял. Вместо того чтобы создавать грехи, обеспечивая податливость вины, Сатана вдохновлял потворство своей натуре. Он был единственным божеством, которое действительно могло нас понимать.

Учитывая то, что Антон держал свою камеру на взводе постоянно, это вдохновляло его на то, чтобы делать интересные снимки людей, когда он видел что-то особенно поразительное. Его фотографии того времени несут на себе сильный отпечаток влияния Артура Феллига, известного под прозвищем «Виги» (Weegee), который работал полицейским (криминальным) фотографом в Нью-Йорке в 40-х годах. Этюды Антона настолько реалистичны, что граничат с макабром, напоминая работы Дианы Арбус.

В течение тех лет, что он работал на управление полиции, его фотографии привлекали к себе большое внимание. Некоторые из своих работой выставлял, некоторые продал журналам и выиграл целый ряд конкурсов. Нельзя сказать, чтобы люди всегда очень радовались, глядя на фото, которые делал Антон на месте убийств, там, где все смешалось в результате автомобильной аварии, или, скажем, глядя на его не менее будоражащие перспективы семейного отдыха на пляже, но тем не менее они не могли не смотреть. А Антон в свою очередь считал, что камера слишком ограничивает воображение, слишком механистична.

К тому времени Антон уже некоторое время писал картины, экспериментируя, помимо прочего, с техникой, почерпнутой в работах Ивана Олбрайта, который сделал мрачные иллюстрации для цветового решения фильма «Портрет Дориана Грея». Одной из подобных картин, выставленных Антоном, стал безобразный портрет мужчины в полуразложившемся состоянии — его собственный «портрет на чердаке», выполненный в 21 год. Картину выставили в витрине галереи для привлечения покупателей, но она оказалась слишком неприятной; столь многие люди протестовали против нее, что полотно пришлось убрать.