Тайная жизнь сатаниста. Авторизованная биография Антона Шандора ЛаВея

Если у богов есть драматическое чутье, они проявили его в темную, ненастную ночь 11 апреля 1930 года — ночь, когда родился Антон Шандор ЛаВей. Пророчески вступивший в мир под знаком Овна (чей символ — рогатый баран), Антон ЛаВей соединил в себе французскую, эльзасскую, немецкую, русскую и румынскую крови. Уже в момент рождения у него были густые шелковистые черные волосы и странные янтарные глаза, выдававшие в нем наследника монголов и потомка цыган. На протяжении жизни необычная внешность заставляла людей принимать его за латиноамериканца, пруссака, даже за уроженца Востока. Хотя он родился в Чикаго — там, куда сейчас отбрасывает свою тень черное трапециевидное здание, построенное Джоном Хэнкоком, — его родители вскоре переехали в прибрежную зону Сан-Франциско. Тони, как его будут называть в юные годы, провел почти все свое отрочество в близлежащих городках, где никто не мешал ему исследовать обширные девственные болота, ныне застроенные типовыми домами и торговыми центрами.

Августа ЛаВей и ее муж Джо, агент по продаже спиртных напитков, воспитывали Тони так, как воспитывали бы любого смышленого, спокойного мальчишку, стараясь привить ему ценности среднего класса и не навязывая никаких религиозных догм. К семи годам он увлекся историями о сверхъестественном и оккультном, страсть к которым сохранит на всю жизнь. Неспособный по малолетству полностью понять то, о чем он читал, Тони обращался за разъяснениями к своей бабушке по матери, Любе Колтон (урожденной Лупеску-Примаковой; ее отец был цыганом, а мать-еврейкой), которая делилась с ним мистикой своей родной Трансильвании — суевериями, передававшимися из поколения в поколение и воплотившимися в легенде о Дракуле, величайшем вампире всех времен и народов. Собаки, воющие, предчувствуя смерть хозяина, страх, что написанный с тебя портрет может украсть твою душу, зловещий смысл птицы, залетевшей в дом, — все эти сумеречные ужасы были лейтмотивом рассказов бабушки Колтон. Ее воспоминания о кровавых сражениях с турецкими и русскими захватчиками, о раздорах между Венгрией и Румынией воспламеняли воображение Тони. Бабушка также любила поговорить об эксцентричности собственной семьи — о своем покойном муже, Борисе Колтоне, троцкисте и прирожденном бунтаре родом из древнего грузинского племени тогаров (от которых получил свое имя Тогар, знаменитый дрессировщик диких животных Евразии), и своем брате, в качестве дрессировщика медведей добравшемся со странствующими цирками от Черного моря до Венгрии. Вскоре юный Тони гораздо сильнее сроднился с персонажами, о которых читал и слышал, чем с кем-либо из мальчиков, которые, как предполагалось, были ему ровней.

Не будучи полностью удовлетворенным историями своей бабушки, Тони начал исследовать корни тех апокрифов, что она рассказывала ему. Избежав давления набожной, суеверной среды, он самоучкой пустился в путешествие по мрачнейшим царствам оккультизма. Он запоем читал все, что мог найти по интересующей его теме: классические рассказы об ужасах и привидениях, «Дракулу» Брема Стокера, «Франкенштейна» Мэри Шелли и самое популярное в то время выражение «темной стороны мироздания» — журнал Weird Tales («Странные сказки»). К 12 годам Тони успел проштудировать (и был ими разочарован) имевшие широкое хождение оккультные гримуары[4] вроде «Albertus Magnus» и «Шестой и седьмой книги Моисея». Он обнаружил, что магические трактаты Монтегю Саммерса и Артура Уэйта переполнены бесполезной заумью, и сосредоточился на подлинной магии гипноза и сценических эффектах. Проглотив «Практические уроки гипноза» доктора Уильяма Уэсли, Тони быстро обрел способность весьма успешно применять описанные в книге методы. Оглядываясь на свои отроческие изыскания, ЛаВей вспоминает: «Я просмотрел все гримуары и нашел в них сплошную чушь. Защищать себя, очертив круг! Когда я начал разрабатывать свои собственные ритуалы, разочаровавшись во всем, что читал, я очерчивал пылающую пентаграмму для вызова этих сил. Потом я наткнулся на [Уильяма] Мортенсена (фотографа, написавшего «Управление взглядом»). И я понял: вот она, магия. Вот то, чего я искал. Но этого не может быть. Это просто маленькая книжица о технике фотографии! У меня внутри разгорелся спор. В конце концов я убедился, что это настоящая магия. В поисках магической истины я полагался больше на художественную литературу. Лавкрафт, «Карнаки» Ходжсона, «Псы Тиндало» Лонга[5] — вот где я находил пищу для размышлений, которую не мог обнаружить в так называемых «опасных» книгах о черной магии.

Разве никто раньше не вызывал демонов как своих друзей? Я был убежден, что люди предпринимали такие попытки. Похоже, они делали это на тщательно охраняемом подпольном уровне и, может быть, молчали потому, что получали положительные результаты».