Тайная жизнь сатаниста

Через пятнадцать минут раздался звонок — звонили из лос-анджелесского отдела Associated Press по поводу трагической смерти мисс Мэнсфилд и просили прокомментировать. Репортер, как выяснилось, узнал имя и телефон ЛаВея из записной книжки, которая была с собой у Джейн. Антон не мог сказать ни слова. Журналист, слыша, что на другом конце провода молчат, продолжал наседать на ЛаВея, требуя, чтобы тот сказал, знает ли он, что в результате катастрофы голова Джейн была практически отрублена. ЛаВей повесил трубку. Та цепь происшествий, которая увенчалась в итоге гибелью Джейн, была известна ему слишком хорошо, а репортерам же знать о ней пока было неоткуда. Должно быть, именно в этот момент в мозгу у ЛаВея зазвучали его собственные ритуальные слова, требовавшие расплаты за содеянное. Дело в том, что некоторое время назад Антон наложил проклятие — но не на преданную ему ведьму Джейн, а на ее адвоката Сэма Броди, — после того как вытерпел со стороны последнего чересчур много насмешек, оскорблений и клеветы. Несмотря на множество устных предупреждений и ряд достаточно красноречивых инцидентов, Джейн, похоже, не смогла все-таки полностью отделаться от Броди. Даже в ту ночь, когда умерла.

Когда Джейн Мэнсфилд попросила Антона ЛаВея о встрече — это было осенью 1966 года, — она уже была самой известной платиновой блондинкой в Америке. Начиная с самого ее первого удачного появления на сцене в шоу «Избалует ли успех охотника за бриллиантами?» в 1950-е годы (в 1957 году шоу было перенесено на экран), экстатические возгласы Джейн и фирменный розовый цвет, который она обычно носила, восхищали корреспондентов. Говорили, что Джейн Мэнсфилд изобрела «розовый журнализм». Без всякого сомнения, там, где она появлялась, всегда сияли вспышки фотоаппаратов. Джейн прошла длинный путь от призов на конкурсах красоты и появлениях в шоу на открытиях торговых центров до съемок в нескольких фильмах в Европе, помимо тех, в которых она снялась в США. Но Джейн обнаружила, что ее истинная сила была в непосредственной работе на публике — в ночных клубах, на ток-шоу, на приемах. Там, где она могла взаимодействовать с аудиторией спонтанно. Ее сорокадюймовый бюст, великолепное чувство юмора и игривое возбуждающее поведение постоянно ставили ее в центр внимания публики.

В компании небольшой свиты очарованных мужчин она находилась в Сан-Франциско, готовясь к ежегодному кинофестивалю. Джейн слышала об Антоне и его Церкви Сатаны и настаивала на том, что ей необходимо встретиться с Верховным Священником сатанистов. Местный агент, который занимался Джейн в Калифорнии, решил, что это хорошая идея — Джейн Мэнсфилд и Антон ЛаВей вместе оказались бы великолепным информационным поводом, они даже могли настолько заинтересовать Херба Каэна, что тот написал бы об этом в своей колонке. С того момента, как они увиделись, Джейн сильно увлеклась Антоном, и это увлечение быстро переросло в наваждение. Он был чем-то, с чем Джейн никогда ранее не встречалась. По профессиональным причинам Джейн была вынуждена постоянно иметь рядом с собой подобострастных мужчин, которые занимались ее делами и промоушеном. Подражая опыту Мэй Уэст, она уже знала, как выгодно быть красивой блондинкой, окруженной роняющими слюнки поклонниками. Но Джейн не принадлежала к типу «повелительниц». Напротив, в сексуальных отношениях она больше склонялась к подчинению.

В течение первых нескольких часов, что они провели вместе, Джейн призналась Антону в своих ошеломляющих сексуальных пристрастиях, в своих страхах, которые касались ее проблем, связанных с судебным разбирательством с ее бывшим мужем (Мэтт Симбер обвинял Джейн в том, что она была негодной матерью), и откровенно рассказала ему о ее отношениях со своим адвокатом Сэмом Броди, которые очень расстраивали ее. Его безумная ревность с течением времени делалась все опаснее и опаснее. Встретившись с Джейн в Лас-Вегасе, Броди предложил представлять ее интересы в деле против Симбера. Но вскоре Броди, уже женатый, почти сорокалетний и почти на голову ниже ростом, чем Джейн, стал самым навязчивым поклонником. И несмотря на то что он с точностью почти до наоборот не соответствовал тому, что Джейн находила физически привлекательным, она пошла на эти отношения с Броди, потому что вообразила, что это поможет ей выиграть дело о сохранении при себе своих четырех детей. Почти сразу же Джейн раскаялась в этом решении. Броди оказался отчаянно ревнивым, замучив Джейн всевозможными претензиями. Она пыталась как-то выпутаться, но Броди становился все более и более требовательным, используя ее тянущийся процесс для того, чтобы манипулировать ею и все глубже втянуть ее в их взаимоотношения.