Тайная жизнь Софи

Завершив разговор, она связалась с полицейским участком и запросила последнюю информацию о новостях в Интернете. Ей ответили, что пока ничего существенного не выявлено, но ситуация отслеживается и о любых изменениях будет доложено без промедления. По крайней мере, теперь Энди могла освободиться от ощущения недосказанности и взаимной обиды в отношениях с Мартином. Она помнила, как часто он напоминал ей о важности семьи и о том, что даже в ходе расследования она должна находить время для своих близких. Иногда она из-за этого спорила с ним, но в конце концов еще больше любила его за понимание, когда налаживание домашней жизни и возвращение к реальным ценностям становились жизненно важной необходимостью.

Как получилось, что он разлюбил ее? Почему она не осознала раньше, что все идет к этому?

«Я скучаю по тебе, – сказал он. – Я скучаю по нашей жизни».

Решив больше не думать о Мартине, Энди соединилась с диспетчерской.

– Джемма, – произнесла она, когда на другом конце линии подняли трубку. – Есть новости из Кракова?

– В данный момент я могу сказать, что местная полиция проверила краковскую больницу, – ответила Джемма. – Там числится несколько пациентов по фамилии Сикора – очевидно, это большое учреждение, – но все они мужчины, не считая одной женщины, которой около двадцати лет, так что она вряд ли может оказаться матерью нашего Сикоры.

– Ясно, – пробормотала Энди. – Ты пробовала снова набрать его номер?

– Да, многократно и безуспешно.

– Были какие-то движения на его банковском счете?

– Нет.

– Хорошо, тогда свяжись с его подругой и выясни, разговаривала ли она с ним после прошлого раза. Как насчет Перкинса? Его где-нибудь видели?

– Много раз, но ни один случай не подтвердился, и нет никаких сведений о его отплытии в Европу из любого порта страны, а также о вылете в Польшу. Двое звонивших утверждали, что видели Софи, один в Гулле, а другой в Хирфорде, но выяснилось, что оба известны в местной полиции: они то и дело сообщают неподтвержденные слухи.

Иными словами, это были просто телефонные хулиганы.

– С учетом того, что творится на интернет-форумах, в пресс-службе хотят знать, могут ли они выпустить заявление о том, что Сикора обнаружен и помогает следствию, – продолжала Джемма. – Но я попросила их пока что придержать эту информацию.

– Правильно сделала. Мы будем выглядеть чертовски глупо, если окажется, что он снова ускользнул от нас. Голд у себя? Он не связался с Интерполом?

– Вообще-то я только что слышала, как он говорил об этом наверху, но вряд ли мы узнаем результат до завтрашнего утра.

– К тому времени Сикора может оказаться где угодно.

Энди остановилась возле «Бриар-Лодж» и оставалась в автомобиле, пока Джемма разговаривала с кем-то на другом конце линии.

– Ты слушаешь? – взволнованно спросила Джемма, когда вернулась к телефону.

– Я на месте. В чем дело?

– Кто-то только что позвонил и заявил, что видел Софи, входившую на вокзал Кестерли в понедельник или вторник вместе с типом, который соответствует описанию Перкинса.

– У нас есть записи с местной камеры наблюдения за прошлую неделю?

– Нет, но я сейчас пошлю кого-нибудь за ними.

– Хорошо, и пусть Яаз внимательно их просмотрит. Я вернусь, если выяснится, что Софи с Перкинсом в самом деле там были.

Полтора часа спустя Энди уже находилась в элегантном доме Грэма, построенном в георгианском стиле над ботаническим садом. Энди не понимала, почему она чувствует себя наедине с ним так неловко, ведь она давно хотела этого. Вероятно, ее до сих пор беспокоил странный осадок от разговора с Мартином; обычно контакт с ним сильно воздействовал на нее. Но сейчас это было особенно досадно, ведь она вообще не хотела думать о нем.

«Я, возможно, и не стала бы встречаться с Грэмом, если бы не рассказала ему о смерти Дуга», – подумала Энди.

Они сидели на мягком бархатном диване в дальнем конце кухни, впечатляющей своими размерами. Пока теплые серые глаза Грэма пытливо, но ненавязчиво искали ее взгляд, она вспомнила, почему считала его таким привлекательным. Он обладал свободной уверенностью и всегда выглядел элегантно, а его размеренный голос и неторопливые манеры оказывали успокаивающее действие. Раньше он сказал ей, что у него два сына двадцати и восемнадцати лет, и, судя по фотографиям, развешанным в разных местах, она могла убедиться в том, что дети похожи на него. Оба учились в университете, один в Лондоне, а другой в Эдинбурге, и регулярно звонили отцу. Хотя Грэм старался не слишком часто упоминать о них, Энди чувствовала, как он гордится своими мальчиками. Это тоже привлекало ее. Несомненно, он был замечательным отцом, а еще добрым, внимательным и остроумным человеком, который располагал к себе людей – во всяком случае, ее саму уж точно – и заставлял их радоваться его обществу.

– Прости, что мои новости оказались… э-э-э, не слишком приятными, – она поморщилась.

– Мне жаль, что так случилось. То есть я понимаю, как тебе тяжело перенести эту утрату.

– Я буду скучать по нему. – Энди почувствовала, что краснеет. – Он много значил для меня.