Тайная жизнь Светы

– Что хочу отсюда уйти, – сказала, в общем, правду, оставаться среди бомонда и держать спину ровнее Крымского моста уже сил нет.

– Пойдем.

– Что? – я опешила.

– То есть, пойдемте, – исправился Кирилл.

– Да я не об этом. Куда?

– Куда хотите? Я здесь вообще не был, мало что знаю, а завтра мы уже улетаем. Как думаете, в этом городе есть, на что посмотреть?

– «Арбат» местного разлива, – ответила только о том, что знаю, но он сразу за это зацепился.

– О, а вы были в Москве?

– Ну, да, можно и так выразиться.

– Здорово! Я там часто по работе нахожусь.

– Логично.

– Ну, так что? Покажете мне вашу знаменитую улицу?

Что сказать? Смокинги, платья и блеск драгоценностей кругом наводили тоску, мои голубки танцевали где-то в углу и не обращали внимания на окружающих, а мужчина рядом излучал обаяние и, судя по всему, уже знал, что соглашусь. Я где-то слышала, что актеры не хуже психологов умеют считывать чужие эмоции. Не люблю их.

Глава 3. Видели ночь…

Спустя полчаса мы сидели на набережной Большой Алматинки, организовав соревнования «кто дальше кинет камешек в воду». Он даже не пытался играть в приличного и поддаваться, поэтому я проиграла с разгромным счетом. Но расстраиваться не торопилась, настроение на удивление поднималось все выше, не помню, когда последний раз так отдыхала без суеты и неурядиц.

– Люблю воду, – после очередного победного «бульк» Кирилл элегантно подогнул брюки со стрелочками и совсем простецки бухнулся на ступеньку. Как в нем это сочетается? – Особенно ночью.

– Почему особенно ночью? – узкая юбка, которую я мысленно уже подарила той же Лере, оказалась не лучшим вариантом для вечерних посиделок на берегу, и я долго пристраивалась рядом, согнув ноги под совсем уж неестественным углом.

Мужчина делал вид, что не замечает моих мытарств, и я была ему искренне благодарна.

– Не знаю, она спокойная. Ни волн, ни ветра, только гладь воды. Знаете лунную дорожку? Думаю, это самое красивое, что я видел.

– Да вы романтик.

– Я бы так не сказал, – у него такие ямочки на щечках, когда он улыбается, я прямо таю, честное слово! – А, может, просто привык к ночной Неве. Мы часто репетируем по ночам.

– Ну, вам как петербуржцу, насколько я поняла, было бы странно не любить воду.

– Намекаете, что у нас всех под воротником прячутся жабры?

– Нет, я про климат. Но ваша версия мне нравится больше. С этого места поподробнее, пожалуйста!

– Хотите, покажу?

– Непременно! Ни разу не видела живой амфибии.

– О, мы редко разрешаем посторонним прикоснуться к нашей тайне.

– И за что же мне такая честь?

– Вы необычная.

– Необычная?

– Да. Ощущение, будто у вас секретов больше, чем под Кремлем.

Знал бы ты, мой дорогой, что прав на миллион процентов.

– Ладно, вы переводите тему! Хочу видеть жабры!

Он с самым серьезным видом снял пиджак, расстегнул ворот рубашки и показал гладкую кожу с изображением пламени.

– Любите тату?

– А вы нет? – он красноречиво уставился на запястья, покрытые замысловатыми узорами, на деле же – ведьминой вязью.

– Это было в далекой молодости.

– Что, пожалели?

– Нет, у меня их много.

– Да? А где еще, расскажете?

– Ну, вы же жабры так и не раскрыли.

– Неправда!

Ничего не значащий диалог двух посторонних взрослых продолжался несколько часов. До улицы Жибек-Жолы мы так и не добрались. Зато хитрый актер непонятно как раздобыл бутылку неплохого красного вина. Я-то думала, что в ночном продуктовом, куда он решительно зашагал, кроме какой-нибудь «Изабеллы» и нет ничего. Леди из себя строить не стала, отпила прямо из горлышка, за что была удостоена то ли уважительного, то ли ошарашенного взгляда.

– Что? Мы народ простой, не из знати, манерам не обучены.

– На банкете вы были просто умопомрачительны.

– Я притворялась.

– А какая вы на самом деле?

– Вам это интересно? Почему?

– Не знаю, – честность в голосе подкупала, но, я вас умоляю, это же артист. – Просто хочется узнать о вас побольше.

– Вы российский шпион?

– А вы – казахский?

– Все может быть.

Мой таинственный взгляд скользнул по кромке воды, из которой выглядывала голова утопленника. Прости, я обязательно вернусь сюда завтра, и мы поговорим. А пока дай мне время пожить обычной женщиной.

Словно услышав мою немую просьбу, дух исчез в темном омуте.

– Может, пора уже на «ты»?

– Давай, все равно ты меня рассекретила.

И мы говорили обо всем на свете, конечно, избегая запретных тем, которых, чую, у него было только немногим меньше. Кирилл оказался не похож ни на одного из знакомых мне мужчин: без бравады и понтов, остроумный и ироничный, он с легкостью заставлял меня не просто улыбаться – хохотать в голос! Особенно понравилась история, как он забыл текст и импровизировал, из-за чего Борис Годунов чуть не отказался от царствования.

– И стоит напротив «Воротынский»! Мой сокурсник Витя Смирнов, кстати. У него глаза как у человека, проглотившего залпом полбутылки виски: большие, красные и слезятся. Он потом рассказал, что так смех еле сдерживал, вот слезы и текли. А что делать? Я тут на глазах у детишек, можно сказать, историю переписываю, педагоги в шоке, худрук в обмороке!

– Бедный Александр Сергеевич!