Тайная жизнь цвета

Цвета обнаруживаются порой в совершенно неожиданных местах. Орсель (он же леканора, «орзейл», лакмусовый ягель, шведский мох, орсеин, орцеин) — это темный пурпурно-красный пигмент, добываемый из лишайников. Большинство людей узна́ют лишайник сразу же, заметив его на камне или стволе дерева, но вряд ли обратят на него особое внимание. Однако под более пристальным взглядом лишайники оказываются очень любопытным объектом. Это не единый организм, а обычно два — симбиоз гриба и водоросли. Они настолько сильно связаны друг с другом, что отличить одного симбионта от другого можно только при помощи микроскопа[402].

Красители получают из нескольких видов лишайника. В начале Нового времени в Нидерландах производили пигмент под названием лак или литмус, продавая его в форме небольших таблеток темно-синего цвета. Лишайники очень восприимчивы к изменению уровня кислотности (pH), и доктора использовали различные их виды для определения кислотности мочи пациентов — отсюда и выражение «лакмусовая бумажка». Тот вид, что идет на изготовление орселя, называется Roccella tinctoria. В природе он выглядит совсем непрезентабельно. Как и большинство красильных лишайников, он имеет бледный желто-коричнево-зеленый цвет, растет небольшими группами на камнях и напоминает пожухлые водоросли. Такие лишайники обнаруживаются во многих местах, включая Канарские острова, острова Зеленого Мыса, Шотландию, различные районы Африки, Леванта и Южной Америки[403].

Секрет производства орселя оставался, похоже, неизвестным на Западе до XVI века, пока итальянский купец по имени Федериго не обнаружил во время путешествия по Леванту красящие свойства местных лишайников[404]. Вернувшись во Флоренцию, он начал использовать лишайники для окраски шерсти и шелка в столь любимый многими насыщенный пурпурный цвет, который до того ассоциировался с гораздо более дорогим пигментом, получаемым из моллюсков вида Murex. Предприятие Федериго принесло ему сказочные деньги. Его семья почувствовала, что из этого можно сделать настоящий бренд, поменяла фамилию и начала зваться Ручелли[405]. Постепенно информация о новом красителе распространялась — сначала среди других итальянских красильщиков (справочник венецианских красильщиков XV века посвятил ему четыре главы), а потом и по другим странам Европы.

Производство орселя было весьма трудоемким. Прежде всего, нужно было обнаружить лишайник, и, поскольку их популяция очень хрупка, каждое «месторождение» истощалось очень быстро[406]. Для того чтобы насытить рынок, лишайник импортировали по весьма высокой цене из все более удаленных локаций по мере того, как расширялись торговые пути процветающих империй[407]. Найдя нужное место, лишайник надо было тщательно собрать вручную (в мае и июне для одних его видов и в августе — для других) и смолоть в мелкую пудру. Дальнейшие этапы были еще более замысловатыми. Для них требовались два основных ингредиента — аммиак и время. На протяжении бо́льшей части времени производства орселя самым доступным источником аммиака была протухшая человеческая моча. Венецианский рецепт 1540 года предписывает смешать 100 фунтов смолотого орселя с 10 фунтами квасцов (обычно поташа) и добавлять в эту смесь мочу до тех пор, пока она не примет консистенцию теста. Эту субстанцию нужно было часто перемешивать — до трех раз в день, — добавляя вино, если она становилась слишком сухой, и хранить в теплом месте до 70 дней. После этого «она станет достаточно плотной, чтобы быть пригодной к использованию»[408]. Даже современные рецепты требуют до 28 дней для получения правильного оттенка[409].

Некоторые лишайники в процессе приготовления из них пигмента, говорят, имеют очень приятный аромат — как у фиалки, но даже если так, то это была очень трудоемкая работа. Наградой за нее были прекрасные цвета, получаемые в результате. Одним из них был «чистокровный» пурпур, вполне подходящий королям; другой получался гораздо более красным. Согласно одной из полулегендарных историй, когда наполеоновский десант высадился в феврале 1797 года в Фишгарде, Пемброкшир, один из французских отрядов был насмерть перепуган видом уэльских женщин, одетых в яркие багряные накидки, выкрашенные как раз «краской из лишайника». Перепутав их с отборными «красными мундирами», незадачливые захватчики разбежались без единого выстрела.

Маджента

Во второй половине XIX века, когда волны переселенцев были заняты заселением американских пределов, по всей Европе подспудно шла другая война в стиле Дикого Запада. Только на ней сражались не за территории, а за краски.