Тайная жизнь цвета

Вскоре, однако, люди вошли во вкус. Поначалу абсент не сильно отличался от любого другого аперитива — крепкого алкогольного напитка, который в небольших дозах выпивается перед обедом, чтобы разжечь аппетит. Французы были большими охотниками до аперитивов. Абсент наливали в стакан, а потом разбавляли холодной ключевой водой, пропуская ее через кубик сахара, лежащий в специальной абсентной ложечке над стаканом. Смешиваясь с абсентом, вода придает напитку молочно-белый цвет[549]. Этот ритуал со сменой цвета делал абсент особенным, а после того как в 60-х годах XIX века производители начали использовать более дешевый зерновой алкоголь для его производства, абсент стремительно набрал популярность. И если сначала этот напиток ассоциировался с распущенной богемой и художниками и писателями вроде Винсента Ван Гога, Поля Гогена, Оскара Уайльда и Эдгара Аллана По, то вскоре аудитория абсента существенно расширилась. К 1870-м годам порция абсента стоила всего 10 сантимов, много дешевле стакана вина, а абсент составлял 90 % потребления аперитивов. Во второй половине XIX века целые районы Парижа, говорят, с пяти до шести пополудни пахли травами и пряностями. Это время называли l’heure verte — «зеленым часом».

Потребление абсента во Франции возросло с 0,04 литра на человека в 1875 году до 0,6 литра в 1913-м[550].

Эта ситуация стала источником серьезного беспокойства не только во Франции, но и в Швейцарии, где пили много абсента, а также в Великобритании, где ожидался бурный рост его потребления. Власти опасались, что этот странный зеленый напиток отравляет тело и общество в целом — и паника не замедлила разразиться. 4 мая 1868 года The Times предупреждала читателей о том, что абсент угрожает «распространиться во Франции так же широко, как употребление опиума в Китае». Этот «яд изумрудного оттенка» превращал тех выпивох-счастливчиков, кому удавалось избежать абсентозависимости и смерти, в «слюнявых идиотов». Что еще хуже — все больше уважаемых людей заигрывало с этой отравой. «Литераторы, профессора, художники, музыканты, финансисты, спекулянты, торговцы и даже, — тут читатель должен был в ужасе схватиться за сердце, — женщины становились преданными поклонниками абсента»[551].

Французские врачи заподозрили, что абсент — ядовитый наркотик. «Абсентоманию» все чаще считали отдельным клиническим случаем, а не просто видом банального алкоголизма. Отмечались случаи галлюцинаций и умопомешательства. Для того чтобы доказать верность этого предположения, двое ученых окуривали одну горемычную морскую свинку дымом полыни (полынь быстро стала главным подозреваемым из всех ботанических ингредиентов этого коктейля), в результате чего «животное стало вялым и пассивным, в конце концов упало на бок, конвульсивно дергая лапками, изо рта пошла пена»[552]. Доктор Валантен Маньян, авторитетный психиатр и директор парижской психиатрической больницы Святой Анны, пришел к выводу о том, что вызываемое абсентом сумасшествие — он экспериментировал на собаке — является причиной упадка французской культуры[553]. Последней каплей стала трагедия в Швейцарии в 1905 году, когда мужчина по имени Жан Ланфре, напившись абсента, убил свою беременную жену и двух дочерей, Розу и Бланш.

Происшествие назвали «абсентовым убийством», и через три года абсент в Швейцарии попал под тотальный запрет. Франция последовала примеру Швейцарии накануне Первой мировой войны в августе 1914 года, на волне массовой патриотической истерии.

Позже исследования показали, что большинство «свидетельств» вредоносной природы абсента являются выдумками. Полынь не вызывает галлюцинаций и душевного расстройства. Галлюциноген туйон, один из компонентов абсента, действительно ядовит в больших количествах, но человеку для наступления фатальных последствий требуется так много туйона, что потребитель абсента умрет от алкогольного отравления гораздо быстрее, чем от передозировки туйоном.

Реальная опасность абсента заключалась в его крепости (от 55 до 75 %), а также в сложившейся в Европе в конце XIX — начале XX века социально-экономической обстановке, провоцировавшей повальное пьянство. Жан Ланфре был типичным примером. Тот злополучный день, когда он перебил свою семью, он действительно начал с двух порций абсента, но дальше последовало вино, бренди и еще вино — он даже не помнил, что натворил[554]. Но это уже ничего не значило. Абсент, с его подозрительным наркотическим ритуалом потребления, с неблагонадежными потребителями, основную массу которых составляли представители рабочего класса и контркультурные нонконформисты, с его ядовито-зеленым цветом, стал идеальным козлом отпущения.

Изумруд [555]