Тайная жизнь великих художников

Но к Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес это не относится. Живя в оккупированном Мадриде, Гойя насмотрелся на места сражений, а также на казни и карательные меры. Он ответил произведениями искусства, которые впервые в истории показал войну уродливой, грязной, кровавой и несправедливой. Гойя показал горькую правду войны. Странный поворот судьбы для художника, начинавшего как живописец, вполне адекватный эпохе рококо, для которого успех при дворе испанского короля значил очень много.

…КАКИЕ СНЫ В ТОМ СМЕРТНОМ СНЕ ПРИСНЯТСЯ[6]

В восемнадцатом веке у среднестатистического испанца было немного возможностей пробиться в жизни, однако искусство позволяло подняться по социальной лестнице, если ты был достаточно хорошим художником. Гойя решил, что у него получится. Сначала он обучался живописи в родном городе Сарагосе, затем, в 1774 году, переехал в Мадрид и добился-таки должности придворного художника. Почти двадцать лет он, как тогда было принято, писал благообразные портреты в стиле рококо и деревенские сценки… А потом он заболел.

Мы не знаем, что чуть не свело в могилу Гойю зимой 1792–1793 годов. Он мучился звоном в ушах и приступами головокружения, часто падал в обмороки и терял зрение. Его недуг диагностируют по-разному — болезнь Меньера[7],ботулизм, полиомиелит, гепатит, — но чем он на самом деле страдал, мы не знаем. В итоге он полностью оглох, и его жизнь уже не могла оставаться прежней.

Так же, как и его искусство. Более или менее выздоровев, Гойя принялся за серию гравюр под названием «Капричос». Самая известная гравюра изображает человека, уснувшего за столом, уронив голову на руки, а над ним, то вылезая на свет, то скрываясь во тьме, кружатся с угрожающим видом летучие мыши и совы. Подпись под гравюрой гласит: «ЕІ sueno de la razor» produce monstruos" ("Сон разума рождает чудовищ").

"Капричос" — пестрая подборка, отчасти это фантастические видения, отчасти сатира; публика нашла их обескураживающими и потенциально опасными в условиях, когда инквизиция норовила в чем угодно узреть богохульство. Гойя отпечатал триста экземпляров "Капричос", но продал лишь двадцать семь.

ПАРТИЗАНСКАЯ ТАКТИКА

В 1799 году король Карлос IV Бурбон назначил Гойю первым королевским живописцем, однако монаршие дни были сочтены. В 1807 году Наполеон убедил короля под предлогом похода на Портругалию позволить ему ввести в Испанию стотысячную армию. Затем наследный принц Фердинанд, отличавшийся непроходимой тупостью в сочетании с острой формой паранойи, попытался свергнуть отца с престола. Наполеон вызвался помирить короля с принцем, если оба явятся к нему во Францию. Карлос, не хватавший звезд с неба, согласился, и в апреле 1808 года Бурбоны послушно тронулись в путь. Заполучив королевскую семью под свою жесткую опеку, Наполеон объявил, что отдает корону Испании своему брату Жозефу.

Последнего представителя королевской семьи, тринадцатилетнего принца, остававшегося в Мадриде, Наполеон велел также вывезти во Францию. Утром 2 мая прохожие увидели, как французские солдаты запихивают принца в экипаж. И тут вдруг жители Мадрида осознали, что происходит, — город запылал восстанием. На следующий день восстание было подавлено; французы, отлавливая подлинных и воображаемых бунтовщиков, устраивали показательные массовые казни. С этого момента война стала неизбежностью.

Возможно, Испании пошло бы на пользу правление Наполеона, особенно его либеральная конституция, но испанцы категорически не желали видеть ни Наполеона, ни его брата Жозефа, которого они прозвали Пеле Бутылка за его пристрастие к вину. Испанская армия была плохо подготовлена к сражению с превосходящими силами противника, но не армия делала погоду — настоящую угрозу для французов представляли небольшие самодеятельные отряды, которые нападали внезапно, безжалостно рубили врагов, а потом скрывались в горах. Эти герилорос вели свою герилью, или "маленькую войну", по всей Испании, изматывая французов, а заодно изобретая новую разновидность вооруженного конфликта. Война бушевала шесть долгих лет.

Я — БАКЛАЖАН

Гойю раздирали противоречия: он одобрял новую конституцию и не мог сочувствовать хамоватому Фердинанду, но у его патриотизма были глубокие корни. Он не побежал на поклон королю Жозефу (или Хосе на испанский лад), но открыто протестовать было бы опасно. Вот он и писал портреты новоявленной французской знати и даже принял королевский орден, придуманный Жозефом, Орден Испании, который за его цвет в народе ехидно называли "баклажаном".