Тайная жизнь великих композиторов

В апреле 1897 года у них родился сын, нареченный Францем в честь дедушки. О своем семейном счастье композитор поведал оригинальным способом, написав музыкальную поэму «Домашняя симфония» (1904). В этом произведении изображен день из жизни Штраусов: милые детские забавы, любовная сцена между супругами, а затем «оживленная ссора», завершающаяся бурным примирением. Складывается впечатление, что «оживленные ссоры» были повседневным явлением в доме Штраусов.

С НЕИСКРЕННЕЙ ПРЕДАННОСТЬЮ

В 1905 году, после изрядного перерыва, Штраус вновь возвращается к опере. В качестве либретто он выбирает скандальную пьесу Оскара Уайльда «Саломея». Опера получилась новаторской в музыкальном отношении, но более всего публику (премьера состоялась 9 декабря 1905 года в Дрездене) ошеломил обольстительный «Танец семи покрывал», а также провокационный финал, когда обезумевшая Саломея целует в губы отсеченную голову Иоанна Крестителя. Некоторые провозгласили оперу революционным произведением, тогда как Козима Вагнер отчеканила: «Безумие». В Лондоне «Саломею» выпустили с купюрами, а в Нью-Йорке, Чикаго и Вене вовсе запретили к постановке. Тем не менее в январе 1909 года состоялась премьера новой оперы Штрауса «Электра», за ней последовали «Кавалер розы» (1911) и «Ариадна на Наксосе» (1912).

Если многие немецкие композиторы в Первую мировую войну испытали прилив патриотизма, то Штраус упорно делал вид, будто политики для него не существует. Он продолжал сочинять оперы, в том числе «Интермеццо» (1923), для которой сам написал либретто, основанное на реальном случае из жизни композитора, произошедшем в 1902 году. Тогда Штраус отправился на дирижерские гастроли в Англию, и Паулина, оставшись в Германии, без зазрения совести вскрывала его личную почту. Среди прочих он обнаружила письмецо, подписанное Мице Мюке, с упоминанием о недавней встрече в баре и просьбой о бесплатных билетах в оперу. За этими строчками Паулина разглядела подлую, коварную измену, немедленно связалась с адвокатом и подала на развод, не забыв снять с совместного счета супругов половину денег. Ошарашенный Штраус получил от жены короткую записку с извещением о том, что между ними все кончено.

ВСТРЕВОЖЕННЫЕ ОРКЕСТРАНТЫ РЕШИЛИ ВМЕШАТЬСЯ В БУРНУЮ ССОРУ МЕЖДУ ШТРАУСОМ И ВЗДОРНОЙ ПЕВИЦЕЙ — ТАК ОНИ УЗНАЛИ, ЧТО ЭТА ПАРОЧКА ТОЛЬКО ЧТО ОБРУЧИЛАСЬ.

Домыслы Паулины оказались чистым заблуждением: вскоре выяснилось, что пресловутая Мюке пыталась связаться с человеком по фамилии Странски, — однако Штраусу далеко не сразу удалось переубедить Паулину, его депеши с увещеваниями и мольбами она отправляла обратно, не читая. Большинство предпочло бы раз и навсегда забыть о столь неприятном эпизоде в их жизни, но Штраус нашел случившееся забавным и сочинил целую оперу, этакую комедию ошибок, о дирижере и его жене, которые едва не развелись по причине нелепого недоразумения. Сюжет оперы Штраус держал в секрете от жены, и, когда на премьере кто-то поздравил Паулину с чудесным подарком, преподнесенным ей супругом, она рявкнула в ответ: «Плевать я хотела на его подарки».

ПАГУБНАЯ ПАУЛИНА

С приходом к власти нацистов в 1930-е годы Штраус старался держаться подальше от политики, но в Германии тех лет политика затрагивала всех без исключения, и в итоге Штраус волей-неволей оказывал поддержку некоторым сомнительным, если не попросту гнусным личностям и начинаниям. Он общался с нацистскими вождями, ужинал с Гитлером в 1934 году, подписал открытое письмо с обличением Томаса Манна и служил президентом Имперской музыкальной палаты с 1933 по 1935 год. В 1933 году Артуро Тосканини отказался дирижировать на фестивале в Байройте в знак протеста против немецкой политики, и тогда Винифред Вагнер[33]попросила Штрауса его заменить. Композитор искренне удивился, когда на него обрушились с яростными порицаниями. (Тосканини сказал: «Перед Штраусом-композитором я снимаю шляпу, перед Штраусом-человеком я ее надеваю».)

Однако наиболее омерзительные постулаты нацизма Штраус решительно не одобрял. Например, над либретто к его новой опере «Молчаливая женщина» работал писатель Стефан Цвейг, и, когда в 1935 году в Дрездене дело подошло к премьере, спектакль едва не отменили, потому что Цвейг был евреем. Цвейг понял, к чему идет дело, и сообщил Штраусу, что не станет впредь писать либретто под своим именем. Если Штраусу угодно, Цвейг будет консультировать другого либреттиста, Йозефа Грегора, но на условиях анонимности. Штраус в ответ разразился письмом с гневными упреками: «Не думаете ли Вы, что я руководствовался когда-либо мыслью о том, что я немец? Вы верите, что Моцарт, сочиняя, чувствовал себя арийцем? Я признаю существование только двух типов человечества — талантливых и бездарных»[34]. Письмо перехватило гестапо, что было не редкостью в те времена: за нехватку арийской лояльности Штрауса вынудили подать в отставку с поста президента Имперской музыкальной палаты, а Цвейг покинул Германию.