Тайная жизнь великих писателей

Неужели Кафка действительно изобрел каску? По крайней мере, профессор экономики Питер Дрюкер, автор книги «Вклад в общество будущего», опубликованной в 2002 году, утверждает, что именно так оно и было и что Кафка, работая в страховой компании, занимавшейся несчастными случаями на производстве, ввел в эксплуатацию первую в мире каску. Непонятно, сам ли он изобрел защитный головной убор или просто настоял на его использовании. Достоверно известно одно: за свои заслуги Кафка был награжден золотой медалью Американского общества техники безопасности, а его нововведение сократило число производственных травм, и теперь, если мы представляем себе образ строителя, у него на голове наверняка оказывается каска.

ФРАНЦ КАФКА НЕСКОЛЬКО РАЗ ПОСЕЩАЛ ОЗДОРОВИТЕЛЬНЫЙ НУДИСТСКИЙ КУРОРТ, НО ВСЕГДА ОТКАЗЫВАЛСЯ РАЗДЕВАТЬСЯ ПОЛНОСТЬЮ. ДРУГИЕ ОТДЫХАЮЩИЕ НАЗЫВАЛИ ЕГО «МУЖЧИНА В КУПАЛЬНЫХ ТРУСАХ».

ИЕНС И ФРАНЦ

Кафка, стыдившийся своей костлявой фигуры и слабых мышц, страдал, как сейчас говорят, комплексом негативного самовосприятия. Он часто писал в дневниках, что ненавидит свою внешность, эта же тема постоянно всплывает в его произведениях. Задолго до того, как в моду вошел бодибилдинг, обещающий превратить любого дохляка в атлета, Кафка уже занимался укрепляющей гимнастикой перед открытым окном под руководством спортивного инструктора датчанина Йенса Петера Мюллера, гуру физических нагрузок, чьи советы насчет здоровья чередовались с расистскими речами о превосходстве тела северян.

Мюллер явно был не лучшим наставником для чешского еврея-невротика.

ЭТО ДЕЛО НАДО РАЗЖЕВАТЬ

Из-за низкой самооценки Кафка постоянно увлекался всевозможными сомнительными диетами. Однажды он подсел на флетчеризм — не выдерживающее никакой критики учение одного чудака из викторианской Англии, помешанного на здоровом питании и известного как «Великий Же-ватель». Флетчер настаивал, что, прежде чем проглотить пищу, нужно совершить ровно сорок шесть жевательных движений. «Природа карает тех, кто плохо пережевывает пищу!» — внушал он, и Кафка принял его слова близко к сердцу. Как свидетельствуют дневники, отца писателя настолько бесило это постоянное жевание, что он предпочитал во время обеда отгораживаться газетой.

МЯСО = УБИЙСТВО

Кафка был строгим вегетарианцем, во-первых, потому что считал, будто это полезно для здоровья, а во-вторых, по этическим соображениям. (При этом он был внуком кошерного мясника — еще одна причина для отца считать своего отпрыска полным и окончательным неудачником.) Однажды, любуясь рыбкой, плавающей в аквариуме, Кафка воскликнул: «Теперь я могу смотреть на тебя спокойно, я больше не ем таких, как ты!» Он также был одним из первых сторонников сыроедения и ратовал за отмену опытов над животными.

ГОЛАЯ ИСТИНА

Для человека, так часто описывавшего загроможденные и темные помещения, Кафка очень любил свежий воздух. Ему нравилось совершать долгие пешие прогулки по улицам Праги в компании своего друга Макса Брода. А еще он присоединился к модному тогда нудистскому движению и вместе с другими любителями щегольнуть в чем мать родила ездил на оздоровительный курорт под названием «Фонтан юности». Однако сам Кафка вряд ли хоть раз оголился прилюдно. Он болезненно стеснялся наготы, как чужой, так и своей собственной. Другие отдыхающие прозвали его «мужчиной в купальных трусах». Его неприятно изумляло, когда посетители курорта проходили нагишом мимо его номера или встречались ему в дезабилье по пути к соседней рощице.

ТОМАС СТЕРНЗ ЭЛИОТ

[53]

Никто не погружался в пучины человеческого отчаяния с таким изяществом и элегантностью, как Томас С. Элиот. Писатель Виктор Содон Притчет описывал его как «аккуратного человека, полную противоположность богеме, в черном котелке и с зонтиком, просящего нас занять наши места в аду». Вирджиния Вулф находила его внешность неотразимо комичной. «Заходи к нам на обед, — уговаривала она мужа своей сестры, — придет Элиот в своем костюме из четырех предметов». Если Элиот и выглядел как чопорный английский банкир, то это потому, что он таким и был. Томас Стернз Элиот восемь лет прослужил за стойкой в отделе международных счетов в лондонском банке Ллойда и одновременно писал чуть ли не самые революционные по форме и содержанию стихи XX века.