Тайник на Кутузова

Я примерно представляла, что хотел мне сказать Саша, но сделать ему я этого не позволила. Дальше я выкинула нечто такое, чего сама от себя даже не ожидала... А именно: я подскочила к нему, схватила его за волосы и два раза ударила мордой об пол. Вполсилы, правда. Саша очень удивился. Наверное, еще больше, чем я сама. Подняв на меня заплывшие глаза, он тяжело задышал. Из носа потекла кровь.

– Молчать, – тихо сказала я и вернулась к столу. – А то кляп в рот суну...

Саша смотрел на меня и, насколько я понимала, никак не мог понять, как же так случилось, что мы поменялись местами. Было видно, что такого поворота событий он себе не представлял. Я опять взялась за пастушку, но остановилась. Мне не нравилось, что он на меня смотрит. Там, внутри фигурки, явно что-то было, и мне не хотелось, чтобы этот урка стал свидетелем моей находки.

– Знаешь что. – Я встала и обвела комнату взглядом. – У меня есть идея...

В углу, на крючке, висела какая-то рубашка. Сорвав ее, я подошла к негодяю и завязала ему глаза.

– Так-то лучше.

– Развяжи, су..

Я опять стукнула его мордой об пол и добавила:

– Будешь ругаться, буду бить. Понял?

Саша промычал что-то невнятное. Я приняла это за знак согласия.

Вернувшись к столу, аккуратно взяла пастушку и перевернула ее вниз головой. А когда из ее недр мне на ладонь посыпались камушки, я, скажу честно, даже не удивилась. Случись это еще год назад, я бы прыгала от восторга, поражаясь собственной гениальности. Теперь же просто усмехнулась, рассматривая на ладони переливающиеся каменья. Усмехнулась тому, что меня почти провели. Интересно, почему Клаус с самого начала ничего не сказал о камнях? Так дела не делаются. Уж если он друг Жака и обратился к нему за помощью, значит он должен был полностью доверяться человеку Жака. То есть мне.

Камни сверкали у меня на ладони, как снежинки на солнце. Я не ювелир, но за время работы на Жака повидала достаточно драгоценностей. И умела разбираться, что есть что. Здесь были бриллианты, рубины, сапфиры... Неплохая коллекция. Но интересно, почему люди убиваются из-за этих стекляшек? Сколько смертей, убийств, раздоров происходит по вине этих безделушек! А ведь на самом деле – что это? Просто камни... Даром что сверкают. Нет, никогда не понимала этой ненормальной любви что к золоту, что к камням. Вот деньги – это да. Это деньги. Хотя, если продать эти камни, получатся деньги...

Оборвав сама себя на столь глубоком анализе ценностей, вернулась к реальности. И поняла, что я в некоем тупике. По крайней мере, на данный момент. Я плохо представляла, что мне следует делать дальше. Ехать в отель и отдавать камни Клаусу я не собиралась. И вовсе не потому, что я хотела прикарманить эти сверкающие безделушки. А потому, что я очень сомневалась в том, что Клаус – тот, за кого себя выдает. Я ему не верила. Он врал с самого начала. Но все бы было ничего, если бы не письма, адресованные Анне и Иогану! Неужто внучек забыл, как звали его дедушку и бабушку?

– Ну чё, нашла? – раздался глухой голос Саши.

– Ты лежи, лежи, – рявкнула я. – Не твоего скупого умишка дело...

Саша замолчал. Но буквально через минуту спросил:

– Слышь, а ты кто?

Кто я? В голову тут же пришла матерная присказка. Присев на корточки рядом с недавним соперником, я сорвала рубашку с его головы. На меня устави лись два злых красных глаза. От этого взгляда по спине пробежал холодок, но я тут же взяла себя в ру ки.

– А какая тебе разница, кто я? – спросила, не отводя глаз. Он буравил меня зрачками в ожидании, что я опущу глаза. Испытывал...

– Да так, – сказал, дернув щекой.

– Казанская я, – соврала я, придавая своему голосу эдакий блатной оттенок. – По делу... Я сейчас уйду, а ты останешься. И если ты, падла, разинешь рот, тебя навестят братки. Ты же умный мужик, жить хочешь... – Потом я вроде как подумала и добавила: – А зачем я буду тебя оставлять? Незачем... Как насчет пожара?

Я прекрасно видела, как сильно он хотел вскочить и перерезать мне горло кухонным ножом. Но сделать этого он, увы, не мог. К тому же никак не мог определиться, верить мне или нет. Сомнение четко читалось в его полупьяных глазах. Но еще там читался страх. Он меня боялся, как боятся всего неизвестного. Не сказав ничего, усмехнулся. Видимо, Саша был уверен, что его кривая на один бок усмешка нагоняет на людей страх.

– А чтобы ты не орал, сделаем вот так...

Я опять завязала ему глаза. Потом достала из комода дырявый носок и сунула ему в рот.

Саша отчаянно замычал, как бык перед воро тами мясокомбината. Но слышать его никто не мог.