Тайник теней

Или направить меня, когда я вновь буду в квартире мамы. Чтобы мне не пришлось искать слишком долго. У меня нет никакого желания туда идти.

Я до сих пор не могу забыть ее глаза. Глаза Клары де Лето. Мне кажется, в них затаилась бездонная тоска, и они словно преследуют меня повсюду.

Никогда не думала, что старая фотография может так на меня подействовать! Сделать по-настоящему несчастной! А ведь я так люблю фотографии. Почти всегда они пробуждают во мне интересные мысли. Начинаешь размышлять о том, кто их снимал, что скрывается на заднем плане, почему изображенные на них люди стоят так, а не иначе, какие их связывали отношения. Почему они улыбаются или не улыбаются. Сделан ли снимок с любовью или просто так…

На фотографиях можно заметить тысячу удивительных деталей. Я всегда находила забавной эту ролевую игру перед объективом.

Но те фотографии так странно подействовали на меня – в голове стало только пусто. Сердце похолодело, все мысли точно умерли. Редко я чувствовала себя до такой степени выбитой из колеи.

Как ты знаешь, глядя в зеркало, я обычно старалась избегать своего взгляда.

Может, потому, что видела у себя такой же безумный взгляд?

Не знаю. Раньше мне и в голову такое не приходило. Я никогда не замечала ничего особенного в своих глазах. Но будь у меня действительно такой взгляд, я наверняка не смогла бы избежать его.

Одно из моих зеркал – из Замка Роз. Оно очень большое и тяжелое, в белой раме с позолотой. Мне подарила его мама, когда мы переехали на улицу Сведенборга. Оно висело в моей комнате. Сначала я не хотела его брать: слишком уж оно напоминало мне о Замке Роз и обо всем, что там произошло. Но потом передумала – именно из этих же соображений. Поэтому, переезжая сюда, взяла его с собой.

Придя домой из маминой квартиры, я первым делом достала свою фотографию, встала перед этим зеркалом и заставила себя заглянуть себе прямо в глаза. Так я простояла довольно долго. Не позволяя себе отойти от зеркала до тех пор, пока не погрузилась в глубину своих глаз и не прочла в них все, что хотела знать.

Это было тяжкое испытание! Но после этого я успокоилась.

Затем я еще несколько раз проделывала тот же эксперимент. Не знаю – оттого ли, что я принимала желаемое за действительное, или оттого, что мне не хочется смотреть правде в лицо, – но я думаю, что мой взгляд может быть несчастным и испуганным, однако не более чем у других людей.

Чего не скажешь о взгляде Клары де Лето.

В нем есть отчаяние, и это отчаяние другого, рокового свойства.

Что меня больше всего поразило в ее глазах, это то, что они будто вбирают в себя все вокруг. Это невозможно описать словами. Ее необычайно большие зрачки устремлены в пустое пространство, что усиливает выражение глаз. В них бездонный, непреодолимый страх и отчаяние. Стоит раз встретиться с ее взглядом, и он еще долго будет преследовать тебя.

Мне отвратительны ее глаза. Они действуют на меня, как смертельный яд. Такие глаза опустошают, мне начинает казаться, будто они предвещают беду.

Скажи мне, Сага, неужели у меня и в правду такие глаза, как у Клары де Лето?

Неужели у меня такой же нрав? Сейчас я пытаюсь получить профессию, которая, как я знаю, очень мне подходит. Я уже добилась некоторого успеха и готова вложить в него все свои силы. Говоря без всякой заносчивости, я верю, что, играя на сцене, могла бы сказать людям нечто нужное и важное.

Я желаю всем своим ближним добра, хотя это, вероятно, незаметно, поскольку мне бывает трудно выразить это в реальной действительности. Поэтому театр для меня – единственное средство выражения того, что я чувствую.

Насколько мне известно, Клара де Лето не совершила в своей жизни ничего замечательного. Ни для себя, ни для других. Она всегда жила за счет ближних, высасывая кровь из людей своего окружения, и в первую очередь из своей бедной дочери. Она все время использовала в своих целях преданность Лидии. По никогда ничего не давала взамен. Не сумев устроить свою жизнь, она всеми силами старалась отравить существование своих близких.

Иногда она притворялась любящей, но, как я поняла из слов Амалии, делала это лишь ради собственной выгоды. Без сомнения, она обладала актерским дарованием, которое использовала исключительно в своих интересах, а в таких случаях талант пропадает даром.

Я понимаю, что сейчас говорю, словно старый проповедник, и все же…

Если злоупотреблять своими чувствами, как делала Клара, это непременно приведет к тяжелым последствиям. Я это знаю по себе, поскольку, к сожалению, сама этим грешила и чуть было не лишилась своего голоса. Он вдруг превратился в пустое эхо, и я перестала его слышать. Но только когда я поняла, почему мой голос перестал мне повиноваться и стал звучать пронзительно и фальшиво, я увидела, что со мной творится что-то неладное, и постепенно осознала, что так продолжаться больше не может.